Манчестерский дневник

Загудели двигатели и движение началось. У ворот выезда стояли люди в куртках с жёлтыми светоотражающими полосами. Возле них нужно было притормозить и показать паспорт, чтобы можно было выехать за пределы порта. Вот запетляла антрацитная лента скоростной дороги — Motor way — между невысокими, но благородными горами. Справа, то и дело, проглядывало серое, окутанное светло серыми мехами-туманами беспокойное море. Понять о частых туманах можно было и по специальным табличкам, расположенными посередине дороги. В их чёрных рамках горели лампочки, составленные в трёхбуквенное слово «FOG». Ещё очень долгое расстояние, почти до самого Манчестера, Леви сопровождали эти «FOG». Дорога была совсем непутанная, она прямиком тянулась до Лееда, а через него и на Манчестер. От порта каких-то сто восемьдесят километров. Ерунда, по европейским меркам. Вот и съезд и магистрали и сразу нужный район — Салфорд. Это хороший знак. Но, как же найти теперь нужную улицу Брун-лейн, ведь ни карты, ни навигации нет. Леви заглядывает в словарь: брум — метла, лейн — дорожка. Надо, значит, искать «дорожку». Только, чтобы слишком долго не искать, лучше спросить, решает Леви и заходит в первый попавшийся большой магазин со своей парковкой и вывеской на крыше «Копи». В подвальном помещении клиентов мало. За кассой сидят носатые женщины в париках. Леви показывает им бумажку с адресом.

— Всё прямо и прямо, а у магазина Нетто налево, а там ещё раз налево — найдёте или спросите снова, — инструктируют женщины.

Улица Ланкастера многократно поднималась и опускалась, поднимая и опуская Леви, покачивая его в его машинке. Ему пришлось неоднократно спрашивать прохожих, чтобы понять на каком же повороте будет эта «Метёлочная тропинка». Вот и нужный номер. Мезуза на косяке двери. Леви нажал кнопку звонка. Невысокая, круглая, как бочонок, женщина с соломенного цвета париком на голове отворила дверь:

— Кто Вы?

— Здравствуйте, моя фамилия Таубе, — сказал Леви, — мы с Вашим супругом договорились о моём приезде по телефону перед прошедшим Шаббатом.

— А-а. Сейчас мужа нет дома, — женщина собралась закрыть дверь.

— А когда он вернётся?

— Через час, — женщина на мгновение призадумалась — Таубе, Таубе… Ага! Да входите же внутрь. Вы ведь, действительно, договорились.

Леви вошёл в дом. Обычный домик. Немаленький, но мог бы быть и побольше. Женщина смешно суетилась:

— Идите за мной.

Она, часто дыша, поднималась по достаточно крутой лестнице, обитой ковровой дорожкой.

— Вот, Ваша комнатка, — открыла она дверь в небольшую, но светлую кабинку.

— Всё ведь не железный сейф, — подумал Леви, а вслух сказал:

— Fine. Very lovely.

Женщина вышла, а Леви разложил свои вещи на постели и спустился за ней вслед на кухню. В окно кухни он увидел въезжающую большую девятьсотсороковую Вольво, вагон. Из неё вышел и вошёл в дом бородатый мужчина в шляпе и очках. Он протянул руку Леви, а он — ему, и они пожали их друг другу, одновременно представившись.

— Я ему ключи от дома уже дала, — протараторила женщина в соломенном парике.

— Хорошо, хорошо, — только и приговаривал её муж.

Ещё немного постояв, все вместе сели за стол. Взяли и съели по куску хлеба, помазав его какой- то жёлтенькой пастой из банки с большой печатью и надписью «Кошер». После такой коротенькой трапезы все вместе стали читать «Благодарение за пищу и за землю», а закончив произнесли дружно и хором «Амень ве Амень»— да будет так. Произнесли «Амень» и все, как по волшебству исчезли. Господин Лайтнер побежал на свою работу, а госпожа вернулась к своему бесконечному хозяйству. Леви, уставшего с дороги, предоставили самому себе. Но, как же сидеть-то на месте и терять время, когда вокруг всё так захватывающе и интересно?!

Ради хронологии и справедливости надо упомянуть, что перед минитрапезой отвёз господин Лайтнер Леви в ближайшую ешиву, где они с множеством юношей-студентов молились послеобеденную молитву Минха.

Здание ешивы было похоже на дворец, и оно поразило воображение Леви, как, впрочем, и прохождение службы. При входе в здание ешивы, на окнах правого и левого флигеля, гроздями висели белые сохнущие рубашки. Леви до этого дня никогда не был в таком огромном помещении, битком заполненным юношами в чёрных костюмах и шляпах, в белоснежных рубашках. Все раскачивались в такт молитве и хором повторяли: «Барух — Благословен» и «Амень, амень». Впечатление от этого действа было куда сильнее, чем от вида учеников-волшебников в чёрных колпаках при школе в книге про Гарри Поттера.

И вот, только после этого эпизода следовала жёлтенькая паста-смазка для хлеба, после трапезы которой Леви был оставлен один.