Малыш

Он сыпал словами, не давая Малышу рта раскрыть. Мальчугану при этом еще приходилось увертываться от копыт танцующей лошади! А собаки тем временем продолжали рычать и рваться к нему через двор, подняв при этом такой гвалт, что невозможно было разговаривать.

Поэтому мистер Скарлетт был вынужден повысить голос, чтобы добавить:

— Предупреждаю, что если ты сейчас же не уберешься и я еще раз увижу тебя около замка, то за уши оттащу в Кантерк, где тебя упрячут в работный дом!

Но Малыша не смутили ни угрозы, ни грубый тон. Воспользовавшись паузой, он сумел наконец ответить:

— Я не прошу подаяния, сударь, и никогда этим не занимался…

— И не возьмешь, если предложат? — саркастически спросил управляющий.

— Нет, ни от кого.

— Тогда зачем пожаловал?

— Мне надо поговорить с лордом Пайборном.

— С его милостью?

— С его милостью.

— И ты воображаешь, что он тебя примет?…

— Да, поскольку речь идет об очень важном деле.

— Очень важном?…

— Да, сударь.

— Так что же у тебя за дело?

— Это я могу сказать только лично лорду Пайборну.

— Ну так брысь отсюда! Маркиза нет дома.

— Я подожду…

— Во всяком случае, не здесь!

— Я еще вернусь.

Будь на месте тупицы Скарлетта любой другой, он удивился бы необычной настойчивости мальчугана и решительности его ответов. Он задумался бы над тем, что, если уж ребенок добрался до Трэлингера, значит, на то была серьезная причина, и уделил бы ему должное внимание. Но Скарлетт, наоборот, только все больше злился да распалялся.

— С его милостью лордом Пайборном вот так запросто не разговаривают! — орал он. — Я управляющий замка! Обращаться следует ко мне! Если не скажешь, зачем пришел…

— Я могу это сказать только лорду Пайборну и прошу сообщить ему обо мне…

— Ах ты, противный мальчишка! — вышел из себя мистер Скарлетт, замахиваясь хлыстом. — Убирайся, или собаки разорвут тебя!… Берегись!…

Возбужденные криками управляющего, собаки подступали все ближе.

Больше всего Малыш опасался, как бы Бёк не выскочил из за кустов и не примчался на помощь, что весьма осложнило бы положение.

В этот момент, привлеченный яростным лаем собак, в глубине Двора появился граф Эштон. Подойдя к ограде, он спросил:

— В чем дело?

— Да вот мальчишка явился за подаянием…

— Я не нищий! — повторил Малыш.

— Попрошайка подзаборный…

— Убирайся, бродяга несчастный, а то я за своих псов не ручаюсь! — крикнул граф Эштон.

И впрямь, как ни старался Пайборн-младший утихомирить собак, они разъярились не на шутку.

И тут на пороге парадного подъезда показался лорд Пайборн во всем своем неприступном величии. Увидев, что мистер Скарлетт еще не отправился в Кантерк, он размеренным шагом спустился по ступенькам, чинно пересек парадный двор и поинтересовался, в чем причина всего этого шума.

— Да простит меня ваша милость, — ответил управляющий, — тут вот упрямый мальчишка явился, попрошайка какой-то…

— В третий раз заявляю вам, сударь, что я не попрошайка, — настаивал Малыш.

— Чего хочет этот мальчик? — спросил маркиз.

— Поговорить с вашей светлостью.

Лорд Пайборн сделал шаг вперед, принял надменный вид и величественно произнес:

— Вы хотите говорить со мной?

Хотя перед ним был всего лишь ребенок, лорд обратился к нему на «вы». Это было высшим проявлением аристократизма: маркиз никогда ни к кому не обращался на «ты» — ни к маркизе, ни к графу Эштону, ни даже к своей кормилице, полсотни лет тому назад.

— Говорите, — добавил он.

— Господин маркиз изволил ездить вчера в Ньюмаркет?…

— Да.

— Вчера во второй половине дня?…

— Да.

Удивлению Скарлетта не было предела: еще бы, подзаборный мальчишка спрашивал, а его милость держал ответ!

— Господин маркиз, — продолжал ребенок, — не потеряли ли вы бумажник?…

— Да… и где же он?…

— Я нашел его на дороге в Ньюмаркет и принес вам.

И он протянул лорду Пайборну тот самый бумажник, исчезновение которого вызвало столько треволнений и породило столько подозрений и обвинений невиновных в замке Трэлингер. И хотя самолюбие маркиза пострадало — ведь виноват оказался он сам, — обвинения в адрес слуг отпали сами собой и, к великому неудовольствию Скарлетта, не было никакой необходимости ехать в Кантерк за констеблем.

Лорд Пайборн взял бумажник, внутри которого красовалась надпись с его именем и адресом, заглянул внутрь и убедился, что все документы и банкноты на месте.

— Вы сами подобрали бумажник? — спросил он у Малыша.

— Да, господин маркиз.

— И конечно, открывали его?

— Только для того, чтобы узнать, кому он принадлежит.

— Вы видели, что в нем находится банкнота… Но, быть может, вы не поняли ее достоинства?

— Это банкнота достоинством в сто фунтов, — без колебаний ответил Малыш.

— Сто фунтов составляют…

— Две тысячи шиллингов.

— О! Вы знаете это и тем не менее не присвоили себе деньги…

— Я не вор, господин маркиз, — гордо ответил Малыш, — и не нищий!

Лорд Пайборн закрыл бумажник, предварительно вынув из него банкноту и переложив в карман. Между тем Малыш раскланялся и собрался было уже уходить, когда его милость произнес, не подавая виду, что проявление великой честности его тронуло:

— И какое же вознаграждение вы желаете получить за то, что принесли бумажник?…