Малыш

Если Малыш чего и побаивался чуть-чуть, так только нежелательных встреч — скажем, с волчьей стаей. Да, в такой встрече таилась действительно серьезная опасность. Хотя зима и не была чрезмерно суровой, но тоскливый волчий вой постоянно оглашал лес и долины графства. Конечно, сердечко Малыша тревожно сжималось, когда он оказался один в чистом поле, посреди бесконечной пустынной дороги, по обеим сторонам которой темнели уродливые скелеты заиндевевших деревьев.

Довольно ходко, не позволив себе и минуты передышки, наш герой преодолел первые шесть миль за два часа.

Вдалеке, на колокольне в Силтоне пробило четыре часа утра. Ночная мгла, еще совершенно непроглядная на западе, начала на востоке постепенно окрашиваться в легкие розоватые оттенки, и поздние звезды бледнели, теряя свой блеск. До появления первых солнечных лучей оставалось еще часа три.

Малыш вдруг почувствовал, что пора сделать привал минут на десять. Он уселся на какой-то пенек и, достав из кармана большую картофелину, испеченную в золе, с жадностью набросился на еду. На этом запасе он должен был продержаться до Трали. В четыре с четвертью он вновь пустился в путь.

Следует добавить, что Малыш не боялся заблудиться. Дорогу, ведущую от фермы Кервен до главного городка графства, он знал прекрасно, поскольку частенько ездил по ней в двуколке, когда Мартин Маккарти брал его с собой на рынок. Хорошие были времена, действительно счастливые… но как далеки они теперь!

Дорога была по-прежнему пустынна. Ни одного пешехода, — но не это заботило Малыша, — не было и ни одной повозки в сторону Трали, в которой ему, быть может, и нашлось бы местечко, а, следовательно, он бы не так устал. Увы, приходилось рассчитывать только на свои детские, маленькие ноги, — к счастью, довольно крепкие.

Наконец были пройдены еще четыре мили, быть может, не так споро, как первые шесть, но все же оставалось преодолеть всего только две мили.

Половина восьмого. На горизонте с западной стороны только что погасли последние звезды. Печальная заря Северного полушария освещала небо рассеянным светом, ожидая, пока солнце пробьется сквозь снежную дымку нижних атмосферных слоев. Взгляд уже мог охватить более широкую перспективу.

В этот момент там, где дорога шла на подъем, со стороны Трали показалась какая-то довольно большая группа людей.

Первой мыслью Малыша было спрятаться, но что, собственно, люди могли сделать ребенку, бредущему по дороге? Однако инстинктивно, не раздумывая дольше, чем следовало, он бросился за ближайший куст, откуда мог наблюдать за приближающейся группой.

Это были полицейские агенты, что-то около десятка, с констеблем во главе. С тех пор как в стране был введен надзор, такие команды стали не редкостью на территории графства.

Поэтому подобная встреча не должна была бы удивить Малыша. Но тем не менее у него вырвался крик удивления, когда он узнал в группе агента Харберта в сопровождении двух-трех агентов, занимавшихся выселением фермеров.

Какое тяжкое предчувствие тугим обручем сжало его сердце? Шел ли Харберт со своими людьми на ферму Кервен? А вся эта свора полицейских, не направлялась ли она туда с целью задержать Мердока?

Малыш даже не хотел думать об этом. Как только группа удалилась, он выбежал на дорогу и со всех ног помчался дальше, так что уже в половине девятого достиг окраины Трали.

Первым делом он отправился в аптеку и заказал выписанную микстуру. Он подал аптекарю золотую монету — все свое состояние, и тот разменял гинею. А поскольку микстура оказалась очень дорогой, то сдача составила всего что-то около пятнадцати шиллингов[148]. Но это был не тот случай, чтобы торговаться, не так ли?…

Малыш и не помышлял об экономии, раз речь шла о бабушке. Зато он решил сэкономить на завтраке. Вместо сыра и пива он довольствовался большим ломтем хлеба, который и умял за милую душу, и кусочком льда, которым он завершил трапезу, предварительно подержав его за щекой. Было чуть больше десяти часов, когда Малыш покинул Трали и отправился в обратный путь.

В любое другое время в этот час на сельских дорогах обычно царило некоторое оживление: можно было встретить и двуколки, и «jaunting-cars» с людьми или товарами, направляющимися в разные районы графства. Здесь можно было почувствовать биение пульса коммерческой и деловой жизни. Увы! Неурожайный год, голод и крайняя нищета, последовавшая за этим, привели к тому, что провинция обезлюдела. Боже мой, сколько крестьян были вынуждены покинуть страну, в которой не могли больше жить! Даже в обычные годы число ирландцев, покидающих ежегодно родину и отправляющихся в Новый Свет, Австралию и Южную Африку в поисках уголка земли, где они могли бы обосноваться, не боясь голода, разве не исчисляется сотней тысяч? И разве не процветают компании, занимающиеся перевозкой эмигрантов, по цене два фунта стерлингов за душу, к берегам Южной Америки?

Однако в этом году графства Западной Ирландии обезлюдели особенно сильно, и казалось, что дороги, когда-то столь оживленные, обслуживают голую пустыню или, что, увы, еще более печально, опустошенную страну…