Малый уголок

— Луизой?

Эрик улыбнулся. Сама мысль об этом казалась ему абсурдной.

— Ну, не знаю. Сегодня утром она приходила вместе с ним на люггер. И я знаю, что он битый час прихорашивался вечером: побрился, причесал волосы, надел чистый костюм. Я спросил его, по какому это поводу, и он сказал, чтобы я не совал свой паршивый нос в чужие дела.

— Утром сюда приезжал Фрис, — сказал доктор Сондерс. — Возможно, он снова пригласил Фреда к ужину.

— Фред ужинал на «Фентоне», — сказал шкипер.

Николс сдал карты, и они продолжили игру. Эрик наблюдай за игрой, покуривая большую голландскую сигару и потягивая пиво. Время от времени шкипер бросал на него искоса взгляд, в котором было что–то на редкость неприятное, прямо дрожь пробирала. Его близко посаженные глазки поблескивали злобным весельем. Немного погодя Эрик взглянул на часы.

— Пойду на «Фентон». Может быть, Фред захочет отправиться со мной на рыбную ловлю завтра утром.

— Вы его там не найдете, — сказал шкипер.

— Почему? Так поздно у Свонов ему нечего делать.

— Не будьте в этом слишком уверены.

— Они ложатся в десять, а сейчас половина одиннадцатого.

— Может быть, он тоже лег.

— Ерунда.

— Ну, если вы спросите меня, я скажу, что у девчонки был такой вид, будто она понимает, что к чему. Я бы не удивился, если бы они лежали себе уютненько под одним одеялом в эту самую минуту. Чем худо? Я бы не отказался быть на его месте.

Эрик встал. Он вздымался над сидящими за столом, как огромная башня. Лицо его побледнело, он сжал кулаки. Казалось, еще миг, и Эрик ударит шкипера. Он издал невнятный крик ярости. Шкипер взглянул на него и ухмыльнулся. Доктор Сондерс не мог не видеть, что Николс ничуть не напуган. А ведь удар этого огромного кулака наверняка свалил бы его с ног. Дрянь человек, но трусом его не назовешь. Колоссальным усилием воли Эрик овладел собой.

— Проще простого судить о других по себе, — проговорил он с дрожью в голосе, — но не в этом случае, шелудивый ты ублюдок.

— Я вас чем–нибудь обидел? — сказал шкипер. — Я не знал, что эта леди — ваш друг.

С минуту Эрик пристально смотрел на него. На лице ясно отражались гадливость, которую внушал ему капитан, и испепеляющее презрение. Он повернулся на каблуках и тяжелым шагом вышел из комнаты.

— Решили покончить жизнь самоубийством, шкипер? — сухо спросил доктор.

— Я на своем веку знал кучу таких, как он, больших парней. Сентиментальные они, все, как один. Никогда не ударят того, кто меньше их ростом. Они не очень–то быстро соображают. Немного глуповаты обычно.

Доктор усмехнулся. Ну не забавно ли, что этот негодяй пользуется, и очень ловко, порядочностью других, чтобы идти своим бесчестным путем.

— Вы рисковали. Если бы он не взял себя в руки, он ударил бы вас прежде, чем понял, что делает.

— Из–за чего он так разошелся? Сам, что ли, втюрился в девчонку?

Доктор Сондерс решил, что капитану вовсе не обязательно знать о помолвке Эрика и Луизы Фрис.

— Есть мужчины, которые не любят, когда так говорят о женщинах, хотя бы просто друзьях, — ответил он.

— Бросьте, док. не втирайте мне очки. Вам это совсем не идет. Коли девчонка покладистая, должен же парень знать об этом. Раз кто–нибудь у нее уже был, значит, и для него есть шанс. Разве не резонно?

— Знаете, шкипер, вы — один из самых грязных псов, каких я встречал в жизни, — сказал доктор в своей бесстрастной манере.

— Это вроде бы комплимент, не так ли, док? И что смешно, я вам оттого не меньше нравлюсь. Значит, и сами вы не святой. Не скрою, кое–где я слышал кое–что в этом роде.

В глазах доктора Сондерса зажегся огонек.

— Как пищеварение сегодня, шкипер?

— Мне не очень по себе, и я совру, коли скажу, что все в порядке. Я не говорю, что мне больно, нет, но все же — не по себе.

— Это дело долгое. Вы не можете ожидать, что переварите фунт свинца после одной недели лечения.

— Я вовсе не хочу переварить фунт свинца, док, у меня и мысли такой нет. Не думайте, я не жалуюсь. Я не спорю, вы помогли, док. Все так. Но мне ещё далеко до выздоровления.

— Ну, я уже говорил вам: надо удалить зубы. Пользы от них никакой, и, видит Бог, красоты они вам тоже не прибавляют.

— Удалю. Даю вам честное слово. Как только покончу с этим дельцем, в ту же минуту и вырву. Не понимаю, почему бы нам не двинуть прямиком в Сингапур. Уж там как пить дать найдется хороший американский дантист. А мальчишка теперь в Батавию идти задумал.

— Да?

— Он получил сегодня утром телеграмму. Что в ней, я не знаю, но он теперь спит и видит: поболтаться здесь немного, а потом идти в Батавию.

— Откуда вы знаете, что он получил телеграмму?

— Нашел в кармане его штанов. Он надел чистый костюм, когда собрался на берег, и бросил старые штаны в каюте, на койке. Вот уж безалаберный парень. Сразу видно, что не моряк. Моряки — народ аккуратный. Хочешь не хочешь, а приходится. Только я там ничего не разобрал. Китайская грамота. Телеграмма–то зашифрованная.

— Вы, верно, не заметили, что она адресована мне?

— Вам? Нет, не заметил.

— Поглядите еще разок. Я дал се Фреду расшифровать. Доктору показалось забавным сбить Николса со следа.