Создавалось безвыходное положение: попытки турецкой армии перейти в наступление не удались, а болгары, очевидно, не могли надеяться на успех при повторении штурма Чаталджинских укреплений.
Таким образом об стороны пришли к мысли о перемирии.
Пока продолжались переговоры о предполагаемом перемирии, на долю болгар выпал еще один крупный успех, на этот раз уже на западном театре войны, где до того времени у них крупных столкновений не было.
Как уже сказано выше, в западном участке района действий болгарских армий поручено было действовать отрядам генералов Тодорова и Ковачева; целью их операций было разобщить македонский театр войны от адрианопольского и прервать сообщение Салоник с Константинополем. 19 октября колонна Ковачева заняла Неврокоп, 25 октября —Драму, в долине реки Месты, и вошла в связь с греческими войсками, как занимавшими уже Серес, так и высадившимися у Ковалы. Правая (западная) колонна генерала Тодорова двинулась долиною реки Струмы к Демир-Гиссару и Сересу, а от последнего пункта свернула к Салоникам, чтобы принять участие в операциях у этого города.
Крупный успех, о котором мы говорили выше, выпал на долю войск генерала Ковачева.
Преследуя турок, болгары 9 ноября взяли Гумульджину. Турки под прикрытием арьергарда отступили к железной дороге до станции «Фереджик». 13 ноября, после продолжительного артиллерийского боя, турки подняли белый флаг для переговоров. Однако, условия их были найдены неприемлемыми. 14 ноября турки окончательно сдались. Взяты в плен начальник отряда Мехмет-Ямер-паша со штабом, 265 офицеров и 12,000 солдат; захвачено 8 горных орудий, 2 пулемета, 1,500 лошадей и много военных припасов.
По занятии Фереджика и Дедеагача, болгары получили возможность восстановить железнодорожное сообщение с Лозенградом через Демотику (см. схему общего театра войны на ст. 66).
Переговоры о перемирии между тем затянулись, хотя никто уже не сомневался в их успешном окончании.
Стремления воюющих сторон прекратить войну объяснялись, во-первых, утомление как болгар, так и турок, во-вторых,— настояниями Европы, заинтересованной в скорейшем прекращении могущего распространения пожара. Турецкая армия потеряла пятую часть состава больными, ранеными и умершими уже после сосредоточения на Чаталджинской позиции. Убыль хотя была пополнена подходящими подкреплениями, но численность армии не возросла, как ожидалось и как распускались слухи, так как сирийские войска не подошли. С другой стороны, болгары имели недостаток боевых припасов и нуждались в них в Чаталдже. С целью выиграть время, болгары, уступив и значительно сократив свои первые требования относительно уступки турками Чаталджинской позиции, затем затянули переговоры, постепенно сокращая дальнейшие требования о сдаче Адрианополя, нейтрализации Чаталджинской позиции и отхода турок в Сан-Стефано, надеясь за это время овладеть Адрианополем.
Но эта надежда болгар пока не оправдывалась: Шукри-паша, получивший от султана титул «Гази» («непобедимый»), с честью оправдывал это названые и крепко держался в Адрианополе
Наконец, 21 ноября, в 8 часов вечера, протокол перемирия был подписан.
Условия перемирия были следующие:
1. Воюющие стороны остаются на своих нынешних позициях.
2. Осажденные крепости не будут снабжаться как новым продовольствием, так и свежими припасами.
3. Болгарские войска могут снабжаться как продовольствием так и припасами по Черному морю и через Адрианопольскую железнодорожную станцию. (Станция ,,Адрианополь» и некоторые предместья находились в руках болгар и только район крепости принадлежал еще туркам).
4. Мирные переговоры начнутся в Лондоне 30 ноября (13 декабря).
Греция не примкнула к перемирию. Она находила, что перемирие полезно только одной Турции, а вследствие прекращения морской блокады оно лишило-бы Грецию возможности помешать объединению турецких войск, рассеянных в Македонии и Эпире. Неподписание протокола Грецией не помешало, однако, ей принять участие в лондонских переговорах о мире.
После подписания перемирия между Болгарией, Сербией и Черногорией с одной стороны и Турцией —с другой, 28 ноября английский министр иностранных дел сэр Эдуард Грей произнес в палате общин следующую речь: