Читаем Малькольм полностью

— Нет, — Малькольм медленно покачал головой, и легкая тень (а, может, след старения) стремительно пробежала по его лицу. — Мой отец, — начал мальчик с выражением, которое больше намекало на неведение, чем на знание, — мой отец, кажется, считал, что я всегда буду оставаться таким, как сейчас, и что мы с ним будем делать то, что и прежде делали. Ходить в хорошие рестораны, сэр, скакать на лошадях, ходить под парусом, сидеть в больших гостиничных комнатах, где он смотрел на меня так гордо и счастливо. Он был рад тому, что я такой, какой я есть; и я был рад тому, что он такой, какой он есть. Мы оба были довольны. Вы представить себе не можете, мистер Кокс, сэр.

— Представить себе не могу, но почему-то меня это не удивляет.

— Мы были очень счастливы вместе, мой отец и я, — и Малькольм легко вздохнул.

— В эту часть истории я готов поверить, но ради Бога, Малькольм, вы не счастливы сейчас, и должны что-то по этому поводу сделать!

— Сделать? — вскрикнул Малькольм и привстал со скамьи.

— Да, сделать, — снова прогремел мистер Кокс.

— Но что же можно сделать? — взмолился Малькольм.

Мистер Кокс сложил тонкие руки на груди.

— Только одно, — провозгласил астролог. — Подчиниться обстоятельствам!

— Подчиниться… обстоятельствам? — на этот раз мальчик вскочил со скамьи, и стало видно, что Малькольм ни высок, ни короток для своего возраста, как будто он родился такого роста и навсегда таким останется.

Мистер Кокс был несколько удивлен тем, каким физически мощным выглядел Малькольм, особенно в сравнении с довольно слабым развитием его мыслительных сил.

— Пожалуйста, немедленно сядьте, — приказал мистер Кокс.

Малькольм сел.

— Вся суть затруднения, — продолжил мистер Кокс, — в том, что ваш отец дал вам все, чем располагал, в том числе, я понимаю, свою бессмертную любовь, и как же вы растратили этот эритаж?

— Эритаж? — переспросил Малькольм.

— Мне казалось, вы владеете французским, — накинулся на него мистер Кокс. — Эритаж — это рог изобилия; это всё.

— Нельзя ли мне пойти к вам домой, сэр?.. — предложил Малькольм, начиная понимать, как же плохо обстоят и, видимо, всегда обстояли, его дела.

— Исключено! — мистер Кокс был тверд. — Я могу встречаться с вами, так сказать, только на скамье.

— Чтобы мы оставались случайными знакомыми? — коротко поинтересовался Малькольм.

— Впрочем, я могу предоставить вам людей, если вы ищете людей, — смягчил свой отказ мистер Кокс. — Но я бы лучше начал с… гм, адресов, — сказал он.

— С адресов, сэр?

Мистер Кокс кивнул.

— То есть, — добавил астролог, — это в случае, если вы хотите подчиниться обстоятельствам, предаться жизни, как говаривали в прежние века…

— У меня нет выхода, — выкрикнул Малькольм. — Но адреса?

— Адреса, — повторил мистер Кокс. — Вот вам первый, — и астролог протянул Малькольму визитную карточку. — Я хочу, чтобы вы взяли эту визитку, — мистер Кокс теперь перешел на лекторский голос, хотя этот тон лишь погружал Малькольма в скуку и невнимание, глубже и глубже, — вы должны будете посетить персону, чье имя указано здесь, сегодня, в пять часов.

— Ничего подобного. И не подумаю, — ответил Малькольм после долгой паузы и сложил руки, но затем внезапно протянул руку, взял карточку и изучил ее.

— Но… но… ведь… это карточка гробовщика, — Малькольм испуганно отшатнулся.

— Какое отношение имеет его профессия к вашей встрече? — воскликнул мистер Кокс. — Мне показалось, вы сказали, что хотите начать. А Эстель Бланк, — астролог назвал имя на карточке, — не собирается вас бальзамировать, в конце концов!

— Какой еще Эстель Бланк! — Малькольм был крепко раздосадован.

Вдруг он швырнул карточку наземь.

— Я не собираюсь иметь ничего общего с этим абсурдным знакомством. А вы, мистер Кокс, сэр, должно быть, несколько не в себе.

— Немедленно поднимите карточку, — скомандовал мистер Кокс ледяным голосом. — Что подумал бы ваш отец, если б увидел, что вы так ведете себя? Вы оставите скамью и посетите Эстеля Бланка. Или будете сидеть здесь до Судного дня!

— Адреса, — фыркнул мальчик, — Эстель Бланк.

— Если вы не послушаетесь меня, — предупредил мистер Кокс, — у нас не будет причины встретиться снова. Вы были богатым мальчиком, обратите внимание, я сказал, были. У вас нет характера и нет друзей. Сидеть тут целыми днями и горевать об отце, который вероятно давно умер…

— Исчез, сэр, — перебил Малькольм.

— Однако, — продолжил мистер Кокс, не замечая помехи, — когда помощь в виде адреса приходит к вам сама, вы ничего не желаете делать. Вы желаете оставаться на скамье. Вы предпочитаете скамью тому, чтобы начать…

Малькольм задумался над этим.

— Хорошо же, — мальчик признал свою поспешность и поднял визитку с тротуара. — Я сделаю так, как вы скажете, в этот единственный раз, и потому только, что деньги мои заканчиваются, — последнюю часть мальчик произнес про себя.

— Вы будете делать так, как я вам скажу, потому, что вообще не знаете, что делать, — поправил мистер Кокс. — И запомните точный час у Эстеля Бланка, — предупредил мистер Кокс. — Я позвоню ему, и он будет ожидать вас.

Перейти на страницу:

Все книги серии Creme de la Creme

Темная весна
Темная весна

«Уника Цюрн пишет так, что каждое предложение имеет одинаковый вес. Это литература, построенная без драматургии кульминаций. Это зеркальная драматургия, драматургия замкнутого круга».Эльфрида ЕлинекЭтой тонкой книжке место на прикроватном столике у тех, кого волнует ночь за гранью рассудка, но кто достаточно силен, чтобы всегда возвращаться из путешествия на ее край. Впрочем, нелишне помнить, что Уника Цюрн покончила с собой в возрасте 55 лет, когда невозвращения случаются гораздо реже, чем в пору отважного легкомыслия. Но людям с такими именами общий закон не писан. Такое впечатление, что эта уроженка Берлина умудрилась не заметить войны, работая с конца 1930-х на студии «УФА», выходя замуж, бросая мужа с двумя маленькими детьми и зарабатывая журналистикой. Первое значительное событие в ее жизни — встреча с сюрреалистом Хансом Беллмером в 1953-м году, последнее — случившийся вскоре первый опыт с мескалином под руководством другого сюрреалиста, Анри Мишо. В течение приблизительно десяти лет Уника — муза и модель Беллмера, соавтор его «автоматических» стихов, небезуспешно пробующая себя в литературе. Ее 60-е — это тяжкое похмелье, которое накроет «торчащий» молодняк лишь в следующем десятилетии. В 1970 году очередной приступ бросил Унику из окна ее парижской квартиры. В своих ровных фиксациях бреда от третьего лица она тоскует по поэзии и горюет о бедности языка без особого мелодраматизма. Ей, наряду с Ван Гогом и Арто, посвятил Фассбиндер экранизацию набоковского «Отчаяния». Обреченные — они сбиваются в стаи.Павел Соболев

Уника Цюрн

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза

Похожие книги