Малинка с горечью

В дверь деликатно постучали. Ну все. Оттягивать некуда больше. Принесли заказ. Первое, что меня в нем интересует, это спиртное. Без анестезии даже боюсь начать думать. Я вынес поднос на балкон, очень кстати, что он здесь есть. Можно понаблюдать за снующими внизу машинами. Можно даже посчитать их по цвету, по маркам. Правда, сверху не все удастся идентифицировать. Опять ловлю себя на мысли, что трусливо ищу повод, чтобы не думать о том, от чего горит душа адским пламенем.

Как на электрический стул, я сел в плетеное кресло. Наколов на вилку кусочек сыра, налил полный бокал и залпом выпил. Фух! Выдохнул. Обожгло горло, желудок, а в мозгах никаких признаков тумана.

Ну здравствуй, правда, какая ты ни есть…А правда здороваться не спешила. Она представлялась клубком ниток, запутанным наглым котенком. И непонятно, с какого конца тянуть.

То, что Алик гнал пургу, было очевидно. Не истерят, когда есть чем раздавить соперника. Наоборот, уверенно улыбаются. Этот же слюной чуть не забрызгал… Естественно, у Малинки не было желания переплюнуть подружек. Не та это ягодка, чтоб за кем-то гнаться. И теперь самый страшный вопрос – почему она вышла за него? От досады, что я пропал с радаров? Убедилась, что жив, здоров, и обиделась. И от обиды согласилась на предложение преданного поклонника? Бросила институт, потому что забеременела? Но как она могла так быстро к себе подпустить этого червячка с влажными ладошками?! Жгучая ревность чуть не увела меня в сторону, но я понимал, что сейчас не это главное. Мишка. Не похож на Алика. Алик паршивый отец. Сердце пропустило удар. Затем толкнулось с удвоенной силой. Я налил еще. Проглотил, уже не чувствуя ни вкуса, ни запаха…

Не дрогнув, он собирался вышвырнуть мой подарок, хотя сам сроду такого не купит. А игрушек у ребенка кот наплакал. Старенький мишка на кровати. Из- под кровати выглядывает угол небольшого картонного ящика, из которого торчат колеса машинки.

Горючая смесь жалости, злости и зарождающихся мук совести обожгла душу. Даже у Греточки игрушек несравнимо больше. А этот понтярщик с легкостью лишил ребенка подарка. Причем такого, о котором он и не мечтал небось. Неужели…Во рту пересохло так, будто туда Сахара переселилась. А на лбу наоборот выступил пот. Дрожащей рукой я открыл бутылку минералки и чуть не подавился, сделав большой глоток. Тогда все становится на свои места. И то, что сосед отметил что-то общее, и ледяной, с нотками горечи взгляд Малинки, и отсутствие любви, как отметил дед. Остался один шаг … и либо я ни в чем не виноват, либо я последний подонок.

Выпив еще для храбрости, набрал телефон нашей клиники. Вдох- выдох.

– Добрый вечер. Максим Подгорский. Окажите мне любезность. Посмотрите дату рождения ребенка нашей суррогатной мамы Алины Ивановой.

Слова едва выталкивались из моего горла.

– Одну минуту, Максим Михайлович, – любезно отозвалась сестричка.

Не знаю, прошла одна минута, как обещалось, или гораздо больше. Я просто завис. Не было сил пошевелиться. В голове образовался настоящий вакуум, и только резкие толчки крови в висках напоминали, что я живой.

– Максим Михайлович?

Я с трудом сглотнул и попытался ответить нейтральным тоном. Однако получилось какое –то воронье карканье.

–Да!

Мозг, хотя и был изрядно затуманен спиртным, мгновенно отсчитал от даты рождения девять месяцев. Я подонок. У меня растет сын. В нищете. С человеком, который его не любит…

ГЛАВА 13

Белки падают с деревьев – это не к добру… Вдруг в голову пришла совершенно бредовая мысль. Странная ассоциация с визитом Подгорского- старшего и звонком его напыщенного внучка.

– Девушка, долго здесь грязная тарелка будет стоять? – визгливый голос словно стряхивает с меня морок, но сердце продолжает колотиться, как сумасшедшее.

Выдавливаю дежурную улыбку и бегу тереть стол. Столы, тряпки, подносы. Обычно я не позволяю себе жаловаться ни на что. Не хочу причислять себя к категории вечных «страдашек», которые со скорбным лицом вещают всем, что Судьба к ним несправедлива. Я здорова. Сын тоже. Муж выздоровеет. Еда какая-никакая есть и есть крыша над головой. И все у нас будет хорошо. Мысленно подтираю сопли и заталкиваю мысли о Подгорском куда подальше. Он теперь для меня лишь работа и шанс вырваться на свободу. Это я так уверяю себя. А сердце екает, как только вспоминаю хрипловатый и, как показалось, взволнованный голос того, кто стал для меня всем и кто сломал мою жизнь. Кажется, что по венам пробегает импульс тока. Сколько лет я даже запрещала себе думать о нем и считала, что справилась. И вот от одного взгляда меня бросает в дрожь, от голоса трясет и выворачивает все внутри…

«Нет времени ждать, пока установите ментальный контакт с моими туфлями…» Достаточно вспомнить эти слова, как моя тоска, вросшая корнями в незабытую любовь, тут же теряет остроту, словно огонь засыпанный толстым слоем пепла. Не о чем мне с ним говорить. Потом придется заново наращивать кожицу на незаживающей ране на душе.

Я так решила. Больше не позволю себе думать о нем. Но я и представить не могла, что ждет меня дома.