Маленький отель на Санторини

27 июля 1973 года

Неделю назад у нас с Панайотисом родился сын. Его назвали Костасом – в честь моего отца, который не дожил до его рождения. Папа был бы счастлив подержать на руках внука. А мое счастье невозможно передать словами, ведь я уже перестала надеяться, что стану мамой.

Мне уже двадцать восемь, и это настоящее чудо. Малыш похож на Панайотиса, но мой милый муж говорит, что носик у сыночка мой.

Я улыбаюсь, вспомнив, как Спирос при первой встрече отметил мое фамильное сходство с отцом. Выходит, он имел в виду нос.

Запись о рождении моего отца – короткая, вероятно, бабушке пришлось прерваться, чтобы бежать к малышу. Но в ней столько любви и нежности, что у меня замирает сердце. Мой отец был долгожданным и любимым ребенком. Эта запись не оставляет сомнений в том, что Костас был им родным, а не приемным, и что Афина родила его от любимого мужа. Супруги так ждали его рождения. Что же случилось потом? Почему Костас не захотел остаться на острове и, едва достигнув совершеннолетия, сбежал от семьи в Афины? Я надеюсь получить ответы из дальнейших записей в дневнике бабушки. А пока остается набраться терпения и поблагодарить Ирину за помощь.

Глава 20

В понедельник я выхожу на работу в пиар-агентство. С утра начальницы в кабинете снова нет, и я отправляюсь заниматься текущими делами. Незадолго до обеда к моему столу подходит Полина.

– Тебя Елена Борисовна спрашивает.

– Она на месте? – взволнованно подпрыгиваю я.

– Да, иди прямо в кабинет.

Я сразу же отправляюсь туда, но, когда подхожу к огороженному стеклянными стенами кабинету начальницы, вижу, что он пуст.

Дверь приоткрыта, как бы приглашая меня. Если начальница и вышла, то ненадолго. А меня так и манит к себе панорамное окно, за которым плывут белые облака. Мне так давно хотелось приблизиться к нему и постоять на месте начальницы!

Я ступаю за порог и направляюсь прямо к окну. Обхожу стол и белое кожаное кресло. Протягиваю руку к стеклу – оно такое прозрачное, как будто его и нет. Но на сверкающей поверхности остается отпечаток моей ладони. Заметив это, я тру стекло манжетой. А потом мой взгляд падает на рабочий стол Елены Борисовны.

На нем нет личных фотографий или снимков с женихом, которые могли бы утолить любопытство моих коллег. Зато на видном месте стоит призовая статуэтка. Начальница получила профессиональную премию прошлой осенью, когда я только устроилась на работу. Тогда ее кабинет с панорамными окнами и наградная статуэтка были предметом моих грез. И сейчас я не могу устоять перед соблазном подержать ее в руках.

Это уже не моя мечта, но она по-прежнему завораживает – как альтернативный вариант судьбы, которая могла быть моей, не получи я в наследство отель на Санторини. От голоса начальницы я подпрыгиваю и роняю статуэтку, она отлетает под стол.

Я бросаю панический взгляд на стеклянные двери кабинета – Елены Борисовны пока не видно, но ее голос звучит все ближе. Если повезет, я успею нырнуть под стол, поднять статуэтку и вернуть на место.

Залезть под стол я успеваю, а вот подняться – уже нет.

– Ага, сама поверить не могу, – начальница входит в кабинет, продолжая разговор по телефону, – для меня это все тоже очень неожиданно…

От дробного стука ее каблуков у меня в жилах стынет кровь, и я замираю, скрючившись под столом.

– Что, плохо слышно? Подожди, я подойду к окну, там связь лучше ловит.

Я мысленно сжимаюсь, готовая встретиться с начальницей лицом к лицу и выползти ей под ноги. Но неожиданно столешница над моей головой скрипит под тяжестью начальницы. Она что, села на стол?!

В это невозможно поверить, но моя строгая начальница, которую все за глаза зовут Железной Еленой, совершенно по-девчоночьи запрыгивает на стол, а тонкие шпильки ее черных туфель покачиваются в воздухе в каких-то нескольких сантиметрах от моего лица. На всякий случай, я отползаю подальше, а то еще глаза выколет!

– Так лучше слышно? Теперь посекретничаем! – задорно говорит она, а у меня от ее слов кровь в жилах стынет.

Мне надо вылезать прямо сейчас! Пусть лучше начальница заподозрит меня в идиотизме или в краже статуэтки. Подслушивать ее секреты – это намного хуже! Но я не могу шелохнуться – меня словно заколдовали.

Начальница болтает ногами, хихикает, как школьница, и разговаривает со своей подругой. А я слушаю ее секреты, скособочившись под ее столом и вцепившись в ее статуэтку.

– Я ведь на эту встречу одноклассников даже идти не хотела. Это все ты виновата, Аська, затащила меня, а сама не пришла!

Подруга что-то отвечает в свое оправдание, и Елена Борисовна властно перебивает ее, из хихикающей школьницы снова превращаясь в железную леди-босс, которая строит все наше пиар-агентство.

– Ой, да ладно, знаю я твои отмазки. Но ничего, Аська, я не в обиде. Ты, можно сказать, моя добрая фея. Собрала меня на бал, а с него – прямо на свадьбу. Если бы не ты, не быть бы мне сейчас невестой…

Я, затаив дыхание, слушаю ее откровения. Так вот откуда взялся таинственный жених! Это ее одноклассник!