Мальчики + девочки =

Опять ходила гулять и глазеть на домишки. Было яркое солнце и ветер, и многие из них тихо перезванивались друг с другом: тут принято вешать на верандах, знаешь, эти металлические конструкции, которые звенят от ветра (мы видели их, кажется, в Таиланде). А в окнах (изнутри) любят вывешивать какие-нибудь цветные полотнища с изображением цветов либо зверушек. В одном – висел плакатик No Iraq war . Попался домишко, трогательно украшенный искусственными (поблекшими) цветами, якобы высаженными в длинных ящиках перед окнами, – видимо, хозяева небогаты, а тоже как у людей. Перед другим домом разбит крохотный садик, где каждый сантиметр занят какими-то игрушками, камнями с надписями, а сантиметров двести закрыты тонкой сферической решеткой, под которой целый мир: грибы, кусты, рыбы, люди, все мини-минималистское. Хозяин пишет: заходите в мой сад, наша душа в том, что нас окружает, и т. д. Такая самореализация.

Пришла в голову дикая мысль (чувство): а ведь я еще буду скучать по всему этому.

Но до той поры далеко. Пока считаю недели.

Не замучивайся, пожалуйста. Мне понравилось твое меню, слюнка потекла. Мой вечный суп из водорослей и сои (видимо, эти два пакета никогда не кончатся) ни в какое сравнение не идет с софринскими сосисками.

Целую.

25 февраля

* * *

Милый, я писала тебе предыдущее письмо с утра, а вечером был урок. Почему-то он проходил так тяжело, как никогда прежде. Какой-то разлад с языком. Надо признаться, что и лекция – самая скучная из всего цикла: законы о печати в новой России. Периодизация, названия законов и прочая муть, для изложения которой я воспользовалась исследованием Андрея Рихтера, специалиста по этой теме (о чем честно сказала). Некоторые оживляющие кусочки, конечно, вставила, но их давила масса малоинтересного для меня материала. В то же время я понимала, что без такой обобщающей лекции не обойтись. Больше того, не исключено, что академический, так сказать, курс по новой печати России как раз и должен состоять из подобных лекций. Но я бы такой курс читать не стала. Я все-таки более живой и живущий живой жизнью человек, а не ученый педант. Короче, я быстро устала от самой себя, перестала получать удовольствие от того, что им рассказываю, и как-то отторглась от английского языка, жуя нечто неудобопроизносимое и неудобопереваримое (вот месть за то, что я над ним смеялась!). А минут за пять до конца почувствовала, что теряю сознание: энергия зашла за нуль. Каким образом я преодолела этот нуль и нашла силы закончить лекцию – не знаю. Знаю только, что после перерыва, когда студенты начали задавать вопросы, я слушала их и, понимая, что говорят, не могла сосредоточиться, просто чисто физически, и попросила Дашу переводить. Поскольку весь пар вышел, ответы были скупыми и плоскими. После этого начались запланированные дебаты о роли Ельцина в постсоветской истории. Класс сам собой разделился ровно напополам: восемь человек за, восемь – против. Два модератора вели дебаты (навсегда утек ряд кадров или на время – пока неизвестно). Те, кто против, были воодушевлены гораздо больше тех, кто за. И хотя аргументы у обеих команд были примерно равной силы, по темпераменту те, кто против, опережали соперников. Модераторы были ими недовольны. И после окончания игры (было почти 9, и я, поблагодарив всех, сказала, что результаты соревнования будут объявлены в следующий раз) обосновали свое недовольство: плохо подготовились, не владели материалом, преобладали общие слова, а не доказательства, победителя назвать невозможно. В принципе мои умные барышни (обе в положении) были правы. Но, уже сидя без сил в Кикиморе (лень смотреть, как пишется), я обратила упреки модераторов не к студентам, а к себе. Видимо, это я не потребовала от них серьезной подготовки и, возможно, я же, своим стилем лекций, настроила их на такой, а не иной лад. Беда, что не живу в английском, как в русском, и, конечно, упускаю детали.

Читала их письменные работы. Одна девочка написала, что Россия weak, sick and cold (слабая, больная и холодная). Читая, я рассмеялась. Но именно это weak, sick and cold, о чем я же и говорила им на предыдущих лекциях, вызвало резкое желание защитить мою бедную страну. И я произнесла целую речь, с цифрами и фактами (включая 84 миллиарда золотовалютных запасов и выплату международного долга), показывающими путь, какой прошла Россия, и ее нынешнее положение, пусть не такое блестящее, но далеко и не такое ужасное, каким было (вот как взбрыкивает патриотизм, естественный, а не навязанный!).

Ели суши с Дашей и Мэттом, он приехал вчера, и присутствовал на уроке, и не мог удержать себя, и вмешался в дебаты – меня это только порадовало.

Вечером, ложась в постель с книжкой Азадовского « Небесная арка» (Цветаева и Рильке), сказала себе: ни звука о прошедшем уроке. Почитала – и уснула.