Маламут

Длинный обоюдоострый кинжал в руках обладателя черной библии, жезла и маски мгновенно настроили Антона на серьезный лад. Чтобы первые два предмета не мешали жертвоприношению, их небрежно положили на голую землю и, кажется даже, наступили ногой. Девушка, отвечавшая за добычу животного для ритуала, неспешно и грациозно прошествовала в обход пылающей пентаграммы к рогоносцу, дабы вручить ему несчастного грызуна. Процесс передачи прошел в торжественном молчании, дабы можно было ощутить темное и давящее присутствие темных сил, и шесть пар глаз (четыре – остальные сатанисты, и две – Антон и Настя) в безмолвном трепете наблюдали, ожидая кровавой развязки.

Стремительный взмах руки, заносящей над головой кинжал. Порыв холодного ветра в июньской ночи, едва не загасившего оранжевые линии дьявольского круга. Миг, когда бритвенно-острый клинок застыл в ожидании, дабы ястребом впиться в теплую трепещущую плоть... Правда, Антон подумал, что если так размахиваться, то вместе с крысой парень и руку себе проткнет к чертям собачьим, но зато как пафосно-то...

– Отпусти животное, идиот малолетний!

Безусловно, бессмертный классик отечественной литературы, автор «Ревизора», смог бы передать словами тот шок, то состояние ступора, в которые впали невежественные глупцы, доселе считавшие свои заигрывания с темными проявлениями высших сил совершенно безнаказанными. Голос, который остановил руку с жертвенным кинжалом, прервал, казалось, сам ход времени на крохотном лоскуте кладбищенской земли, и холод, замогильный холод, сковал тела присутствующих святотатцев. Антону, впрочем, тоже досталось, ведь леденящие кровь интонации, тембр – они никак не могли принадлежать человеку, живущему под ярким солнцем и синим небом; тому, кто дышит одним воздухом со смертными и питается одной с ними пищей. Словно мертвец восстал из могилы, дабы прервать богомерзкий ритуал...

– Дядя Вова! – радостно воскликнула Настя, уже совершенно не таясь от сатанистов.

Обладатель голоса вышел, а если точнее, выплыл из мрака ночи подобно призраку – ни один лист не зашуршал под его невесомой поступью, не треснула ни одна веточка. Его длинный черный балахон из-за своей потрепанности и изношенности выглядел куда более пугающе, чем чистые новенькие облачения развлекающейся молодежи, под низко надвинутым на лицо капюшоном, казалось, сгустилась извечная тьма. Обманчиво скованные, замедленные движения; тяжелая c виду, но бесшумная на деле походка – Антон понял, что уже знаком с дядей Вовой, раньше, чем колеблющийся свет пламени высветил фрагмент болезненно-бледного лица. Человек, которого он давече окрестил «назгулом», лично пришел прекратить безобразия.

– Валим! – испуганный вопль первого вышедшего из ступора сатаниста помог очнуться и остальным, и они словно крысы бросились в разные стороны.

Владелец рогатой маски на поверку оказался также и обладателем самой быстрой реакции на сигнал «делай ноги» – сказался опыт, быть может. Но бегать по пересеченной местности в полной темноте, в неудобной черной тряпке, ему, судя по всему, еще не приходилось, так как в противном случае вряд ли бы он рискнул прыгать через могильную ограду – в темноте, с разбега, забыв о длинных полах балахона... Ткань зацепилась за железные прутья, слишком прочная, чтобы порваться так просто, и тело сорвиголовы под воздействием центробежной силы со смачных хрустом ударило об землю, не издав более ни единого звука. Из прочих представителей молодежи, выступившей с категорическим протестом против существующей религиозной системы, никто на этот факт должного внимания не обратил, ибо некогда. Крики, топот... Уже через минуту в поле зрения Антона не было ни одной черной мантии – дядя Вова не в счет, а «рогоносца» на земле за оградкой и не рассмотришь толком...

– Поганцы... – пробурчал «назгул», сбрасывая с головы капюшон. – Настена, ты здесь?

– Здесь мы, дядя Вова! – девушка схватила Антона за руку и потащила за собой, знакомиться. – Это Антон, – представила она парня.

– Владимир Сергеевич, – представился «назгул».

Антон слегка неуверенно пожал огромную ладонь, ледяную на ощупь. Это, а также болезненный цвет кожи, худоба и неподвижные черты лица делали его слишком сильно похожим на покойника, решившего проветриться и отдохнуть от тесного гроба. Пугающая, крайне пугающая личность. Но колоритная...

– Спасибо, что за Настей присмотрел. Вечно ей неймется, ищет приключений на пятую точку, – произнес он, пристально всматриваясь Антону в глаза. Парень с некоторым облегчением отметил, что у самого Владимира Сергеевича они достаточно подвижные и блестящие, чтобы сомневаться в его принадлежности к миру живых, но дыхания мужчины все равно расслышать не смог.

– Да не за что, – ответил Антон. – Не мог же я ее оставить одну.