Малакай и я

Я быстро оглянулась на дверь, медленно сползла с кровати и на носочках пересекла комнату. Попыталась тихо открыть дверь, но забыла, как скверно и громко она скрипела — как мера предосторожности для деда, чтобы я не могла просто так проскользнуть. Я зажмурила глаза, словно это помогло бы мне исчезнуть.

— Тебе не нужно красться, это твой дом, — сказал он, и я тут же узнала его голос.

Я открыла глаза, дабы убедиться, что уши не сыграли со мной злую шутку, и да, вот он стоит на моей кухне в том, что осталось от его костюма: черные брюки, белая рубашка с закатанными рукавами, расстегнутая на воротнике, и развязанный галстук-бабочка. В руках он держал мою желтую кружку.

— Прости, не хотел тебя разбудить. Искал кофе, — усмехнулся он сам себе.

Я смотрела на него долю мгновения, а затем шагнула обратно в комнату и закрыла дверь. Держась за ручку двери, я глубоко вдохнула.

Раз.

Два.

Три.

Когда я открыла дверь, он все еще стоял там и смотрел на меня, подняв брови.

— Рад видеть, что ты по-прежнему немного того.

— Как... ты... у меня вопросы, — проговорила я, вылезая из комнаты.

— Можно я сначала выпью кофе? — Он показал мне кружку.

— В этом доме нет кофе... погоди, нет! Во-первых, как ты попал в мою квартиру?

— У меня есть ключ. И что значит, у тебя нет кофе? — Он посмотрел на меня, как на чокнутую, хотя о нем самом ничего не было слышно несколько месяцев! А теперь он стоял в моей квартире... стоп.

— Откуда у тебя ключ? — спросила я, подходя к нему.

Малакай пожал плечами, двигаясь обратно на кухню.

— Альфред дал мне на всякий случай. Я решил, что если его внучка снова у меня на руках в отключке, это подходящий повод воспользоваться ключом.

Отключка.

Я снова вспомнила...

— Да, мы целовались. И да, ты отключилась, — сказал он, осматривая шкафчики в поисках кофе. — И я привез тебя домой, не избежав множества взглядов и некоторых вопросов от охраны музея, твоего ассистента, твоего водителя... всех их ты проспала. Об этой части в кино почему-то не рассказывают.

Болела голова.

Сидя на стуле перед кухонной стойкой, я обхватила руками голову.

— Так и знал! — обрадовался он, когда заглянул в дедушкину очень старую коробку из-под хлопьев с изюмом и победоносно вытащил оттуда пачку кофе. — Альфред всегда стыдил меня за пристрастие к кофе. Не может такого быть, чтобы у него самого ничего не было.

Несмотря на усталость и замешательство, я рассмеялась.

— Старик скрывал его от меня. Я говорила, чтобы привыкал пить без кофеина! А он всегда отвечал...

— В кофе нет смысла, если в нем нет кофеина, — закончил Малакай. Поворачиваясь ко мне, он указал на прибор, висевший над кухонной стойкой. — Можно я поеду домой к своим чашкам? — спросил он, передразнивая. — Ты об этих котелках говорила? Тех, которые висят как украшение?

— Эй! — Я показала на него пальцем. — Все было не так!

— А как?

— У тебя не было чашек, а ближайший ресторан в нескольких милях и без доставки! А тут я могу сделать теплый суп за несколько минут.

— Так и зачем вообще чашки...

— Потому что я в любое время могу что-то приготовить.

Он снял одну и показал мне сияющее дно из нержавеющей стали.

— Любое время — это когда? Потому что эти, кажется, никогда не были на плите.

Я пригляделась к нему, но он только самодовольно усмехнулся в своем стиле и отошел к раковине наполнить чашку водой. Я недолго смотрела на него. Он так легко передвигался по моей кухне, словно был тут тысячу раз. Был таким расслабленным... и счастливым. Он больше не шагал так, словно нес на своих плечах бремя целого мира. Казалось, что он обычный парень, который просто хотел сварить кофе дома у своей девушки.

Но он не был обычным парнем.

А я не была его девушкой.

— Ты поцеловал меня! — произнесла я, и Малакай замер на мгновение, но так и остался стоять ко мне спиной. — Ты сказал, что совершил ошибку и поцеловал меня.

— Поцеловал, — ответил он тише и намного серьезнее, когда переливал кофе в кипящую воду.

— Малакай, — я глубоко вдохнула, — это безумие! Ты не можешь вот так просто появляться! Ты не можешь так просто... говорить все, что ты сказал, и притворяться, что все нормально! Я не... Я не та, кто ты думаешь, и...

— Когда я рассказывал тебе историю Обинны и Адаезе, ты поняла, что я говорил на другом языке? — прервал он меня вопросом. Отвернувшись к плите, он перелил медно-золотую жидкость в кружку и снова повернулся ко мне.

— На каком языке?

— Игбо¹⁵, — ответил Малакай. Он не подошел ко мне ближе, а просто облокотился на стойку. — Ты не знаешь этот язык, а даже если знаешь, он не такой, как современный игбо, который ты учила по книгам или в колледже. Он похож, но не настолько, чтобы полностью проследить за рассказом от начала до конца.

Я не знала, что ответить, потому что не знала даже современного игбо... и как я тогда его поняла?

— Все языки связаны, и, может, у меня получилось...