Малакай и я (ЛП)

Я поднялся, поворачиваясь туда, откуда услышал голос Альфреда. И да, вот он, весь одетый в белое, стоит на коленях перед кустом и собирает ягоды. Каждый раз, как он срывал одну, на ее месте вырастала новая.

— Я умер, — прошептал я. — Это смерть, Альфред?

— Да, ты умер. Ты уже должен был привыкнуть к этому. Пойдем, у нас много работы, — ответил он, поднимаясь с земли. Я заметил, что его одежда не запачкалась. Видя его одежду, я посмотрел на свою, но на мне все еще была больничная форма, которую мне выдали. Он передал мне одну из корзин и указал в сторону.

— Лисы? — спросил я, глядя, как небольшие оранжевые меховые шары с черными лапами толкаются и борются друг с другом. Я снова посмотрел на Альфреда, но его уже не было. — Хорошо. Я умер и теперь кормлю лис ягодами. Логично.

Я кивнул себе и направился к этой банде. Услышав мое приближение, они остановились и повернулись в мою сторону — дюжина маленьких оранжевых меховых шаров устремила на меня свои темные глаза. По какой-то причине мне захотелось подшутить над ними. Я дернулся влево, затем вправо, наблюдая, как они мечутся туда-сюда, пытаясь предугадать, куда я сделаю следующий шаг, а потом им всем разом надоели мои шалости, и в качестве расплаты они все вместе набросились на корзину и на меня. Ягоды разлетелись по воздуху, когда я упал на спину.

— Терпение — это добродетель, — сказал я им с улыбкой, пока они поедали рассыпавшиеся ягоды. Я поднялся и взял на руки одного зверька, погладил мех и угостил ягодой. — Полегче! — сказал я, наблюдая, как они набросились на ягоды. И когда они все съели, разбежались. Пока я снова вставал на ноги, прискакала дюжина кроликов, и все они уставились на меня в ожидании. И я уставился на них.

— Что?

Один из них вышел вперед, запрыгнув в уже пустую корзину.

Я сейчас не только разговариваю с животными... Думаю, я их и понимаю?

Это было бы не самой странной вещью, случавшейся со мной. И я, как Альфред, стал собирать ягоды, пока корзинка не наполнилась, и я не отдал ее кроликам. Когда они наелись, появились птицы, затем олени, затем медведи... Я привык оборачиваться и видеть новых желающих, так что, повернувшись в очередной раз, и никого не увидев, был немного удивлен.

— Хорошая работа, — произнес внезапно появившийся Альфред и взял себе одну ягоду.

— Где я? Меня отправили в рай для животных? Я буду вынужден кормить ягодами звериные души до конца времен?

Он засмеялся.

— А если это рай для животных, что бы ты сделал?

— Ничего. Здесь неплохо... Это противоположность плохому... Это просто... — Я не закончил, глядя на небо, приобретавшее насыщенный пурпурно-розовый оттенок, пока солнце медленно начинало садиться. Это прекрасно... Эстер бы замерла с благоговением.

— Эстер. Ты скучаешь по Эстер.

Ее имя. Зачем-то я огляделся, надеясь увидеть ее здесь, но ее не было.

И это хорошо.

— В тебе читается облегчение.

— А в тебе нет? — спросил я, глядя на него. — Если ее нет, значит, она жива. Из нас двоих она лучше.

— Может, она в раю, где полно мужчин, — пошутил он, и я закатил глаза, но тоже засмеялся.

— Тогда она бы заставила тебя передать мне сообщение. — Зная ее, она бы бросила все, чтобы найти меня, чтобы быть со мной. Как она? Я не хотел, чтобы она грустила. Я не хотел покидать ее, но, по крайней мере, этот цикл закончился. — Все закончилось, Альфред, но я все еще не понимаю. Почему это случилось? За что нас наказывали? У меня так много вопросов. Я думал, со смертью придут и ответы.

— Чтобы получить ответы, нужно сначала задать вопросы, так ведь, Малакай? — ответил он, подходя к скамье, которую я раньше не заметил. Он сел перед деревом, отклонился и взглянул на меня. — Почему ты не спрашиваешь?

— Спрашивать кого? Тебя?

— Да, я помню, однажды ты думал о том, чтобы разобраться, как мужчина?

Я уставился на темное с отпечатком старости лицо человека, которого воспринимал, как отца.

— Я твой отец, просто не Альфред.

Можно ли удивляться на небесах?

— Да, — ответил он улыбаясь. Когда он закрыл глаза, я ощутил свежесть и тепло подувшего ветра. — Знаешь, сколько человек требуют ответа на вопросы, которых не задают? Они разговаривают с собой, с другими, но со мной — никогда. А когда нет ответов на вопросы, которые не были заданы, многие решают выдумать ответы сами. Например, кто сказал, что вас наказывали?

В этот момент ко мне вернулся дар речи.

— Тысячу раз. Я умер тысячу раз, и каждый раз после того, как встречал любовь всей жизни. Ты... Мы хотели быть вместе, и все равно нас разлучал...

— Окружающий мир, — ответил он, открыв глаза и сосредоточившись на мне. — Вместе с вами в мир пришел мрак, который и разлучал вас раз за разом. Ярость, ненависть, ревность, жадность — то, что хочет разрушить любовь.

— Я впустил в мир мрак? Я? Я не... — Замолчал я, пытаясь обдумать, и стал осматриваться вокруг. — Это Сады Эдема?