Макс Фрай

—Писать романы, — торжествующе сказал я. — Вот тебе первая часть моей великой тайны. Вернее, совсем крошечный ее фрагмент. Пошли.

—Куда?

—Ко мне. В Мохнатый Дом. Все — там.

—Погоди, — попросил сэр Шурф. — Не понимаю, что со мной происходит. Какое-то странное, незнакомое ощущение... Нет, скорее, просто давно забытое. Стоп, я понял. У меня просто кружится голова. Ничего страшного, сейчас пройдет.

—Кружится голова? От моего заклинания? — переполошился я.

—От твоей информации.

Он стоял, прислонившись к стене и очень медленно вдыхал воздух. А несколько минут спустя, принялся так же медленно выдыхать. Я уж начал было думать, что к моменту его следующего вдоха успею если не умереть, то хотя бы поседеть от старости, но тут мой друг, как ни в чем не бывало, сказал:

—Можем идти.

Всю дорогу сэр Шурф молчал. И только уже в квартале от Мохнатого Дома вдруг сказал:

—Я читал, что когда Заклятие Тайного Запрета накладывают, к примеру, на жителей целого города, перед внутренним взором возникают не лица всех горожан от мала до велика, а сам город — как он выглядит, скажем, с высоты птичьего полета. Получится, или нет — это скорее вопрос личного могущества, чем умения подробно и в деталях вообразить город. Хотя и оно, разумеется, тоже необходимо. Именно поэтому я совершенно не представляю, как Магистру Чьйольве Майтохчи удалось наложить заклятие на весь Мир. Даже если отставить в сторону вопрос о могуществе, для начала ему пришлось бы выяснить, как выглядит Мир целиком. Это на какое же расстояние ему пришлось бы отойти? Невообразимо. Думаешь, это правда?

—Понятия не имею. Но мне так сказал человек, читавший его мемуары.

—Мемуары Чьйольве Майтохчи?! Быть того не может. Все серьезные исследователи эпохи правления Клакков совершенно уверены, что Лихой Ветер за всю жизнь ни слова не написал о себе.

—Исследователи — тоже люди. А людям, как любит говорить наш Куруш, свойственно часто ошибаться. С другой стороны, ты сам недавно сказал, что никто не знает, почему так быстро пресеклась традиция угуландского романа. И почему так больше и не возродилась — нигде, никогда. Заклятие Тайного Запрета хоть как-то объясняет этот факт. Но лучше, если ты услышишь все это не от меня. А от гораздо более осведомленного собеседника.

С этими словами я открыл дверь своего дома. В коридоре было темно и так тихо, словно звуки тоже отправились спать.

—Мы идем в твой подвал? — удивился Шурф. — Даже любопытно, что за тайны могут ждать меня в месте, которое я изучил лучше, чем собственную спальню.

—Например, тайна Незримой Библиотеки, — небрежно сказал я.

И скорее почувствовал, чем услышал, как замедлилось его дыхание.

—Слушай, — с видимым трудом произнес он на выдохе. — Все это как-то слишком.

—Полностью с тобой согласен, — кивнул я, отодвигая щеколду.

—Ну, и?.. — требовательно спросил Лонли-Локли, озираясь по сторонам.

Он не сказал, что сделает со мной, если выяснится, что все это был розыгрыш. Но мне вполне хватило того, что я об этом подумал. Весело же будет, если ни один призрак не выйдет нам навстречу. Мало ли, что приглашали. Кто угодно может передумать.

Однако Гюлли Ультеой все-таки возник перед нами. Сэр Шурф, похоже, вообще не обратил внимания, кто перед ним — призрак, или живой человек. Коротко спросил:

—Незримая Библиотека существует?

—И я один из ее хранителей, — ответил библиотекарь, вежливо прикрывая глаза сияющей ладонью. — Вижу вас как наяву. Счастлив назвать свое имя: Гюлли Ультеой.

В первый и, думаю, последний раз в жизни я стал свидетелем невероятного события: Шурф Лонли- Локли не ответил на учтивое приветствие ни словом, ни жестом. Только снова вдохнул. А потом выдохнул. По моим ощущениям, это заняло полчаса, не меньше. Призрак терпеливо ждал. Я тоже ждал, но гораздо менее терпеливо. Вконец извелся, если называть вещи своими именами.

—Макс, — наконец сказал мой друг, — правильно ли я понимаю происходящее? Ты хотел рассказать мне о Незримой Библиотеке, но опасался, что я могу причинить ей вред? Незримой Библиотеке и ее хранителям? Я?!

—Ну да. Теперь понимаешь, почему я тебя расспрашивал? Про очередь за разрешением, и вообще... Ты что, сердишься?

—Разумеется, нет, — вздохнул он. — Как я могу на тебя сердиться? Тем более, сейчас. Просто пытаюсь понять, с кем ты был знаком все эти годы, думая, будто имеешь дело со мной? Этот человек мне, похоже, очень не нравится.

—А меня, представь себе, вполне устраивал, — усмехнулся я. — Ты — это ты, точка. Причем вне зависимости от того, за кого я тебя принимаю. Согласись, вполне логично было предположить, что ты, как служитель закона и большой любитель играть по правилам, сразу вспомнишь, что призракам запрещено находиться на территории столицы Соединенного Королевства.

—Ты совсем не знаешь ни меня, ни, кстати, законов, — печально сказал Лонли-Локли. — В противном случае, ты бы, во-первых, понимал, что я не способен причинить вред библиотеке. Не только Незримой, вообще никакой. Это было совершенно невозможно даже в те времена, когда меня называли Безумным Рыбником. А моя нынешняя личность имеет надо мной гораздо меньшую власть.