Макс Фрай

—Так или иначе, — заключил призрак, — но в пору расцвета Уандукской магии этот материк населяло великое множество чрезвычайно могущественных колдунов. Как и прочие их соотечественники, эти достойные люди знали толк в развлечениях. И имели практически неисчерпаемые возможности коротать досуг увлекательно и с пользой. К числу их любимых занятий принадлежали путешествия в иные реальности.

На этом месте сэр Гюлли Ультеой адресовал мне выразительный взгляд. Очевидно, мне следовало продемонстрировать восхищение. Однако людей, способных не только путешествовать между Мирами, но и полагать это отличным развлечением, в моем окружении хватало. Я и сам, можно сказать, уже начал входить во вкус.

Рассказывать все это я, конечно, не стал. Но и восхищение выражать, честно говоря, поленился. Так и не дождавшись от меня никаких признаков экстаза, призрак продолжил:

—Особенно трудными, но и самыми интересными считались посещения несуществующих Миров. Или же недоосуществленных. До сих пор не знаю, какое из определений следует считать более точным. Хвала Магистрам, сейчас, в приватной беседе я могу позволить себе употребить любое, не опасаясь справедливых упреков в недостаточной компетенции. Словом, речь о тех реальностях, которые, теоретически, могли бы появиться, если бы какие-то непостижимые обстоятельства сложились иначе. И о тех, что ненадолго рождаются по прихоти неумелых и безответственных демиургов. И даже тех, что существуют в сознании одного-единственного сновидца и бесследно исчезают в момент его пробуждения. Нам, призракам, при всем многообразии наших возможностей, подобные странствия совершенно недоступны, поэтому я сейчас нахожусь в незавидной позиции невежды, который болтает, не имея представления о предмете разговора. В моем распоряжении лишь бессвязные фрагменты давно погибших рукописей, хранящихся в нашей Незримой Библиотеке, и еще менее связные воспоминания нескольких очевидцев, со смутными тенями которых мне выпала честь свести знакомство. Даже не знаю, как описать недолговечные и непрочные недоосуществленные реальности, которые становились целью путешествий уандукских колдунов и предметом их дотошного исследования, чтобы вы получили хоть какое-то представление...

—Ничего-ничего, — подбодрил его я. — Описания вполне можно пропустить, я знаю, о чем речь.

—Хотите сказать, вы сами совершали подобные путешествия? — изумился призрак.

Не то чтобы я отличался излишней скромностью, да и великим секретом свои приключения никогда не считал, просто сразу сообразил, что если скажу правду, любопытный библиотекарь примется выспрашивать у меня подробности вместо того, чтобы рассказывать самому, а этот вариант совершенно меня не устраивал.

—Ну что вы. Но с некоторыми из моих знакомых подобные вещи случались. Так что я знаю, что такое, во-первых, возможно, а, во-вторых, по-своему увлекательно. Ну и описаний наслушался. Действительно не то, что можно пересказать своими словами. Поэтому продолжайте. Какое отношение все это имеет к романам?

—Как ни удивительно, самое непосредственное, — сказал Гюлли Ультеой.

Он, похоже, был слегка разочарован, и одновременно испытывал облегчение, выяснив, что я — не очередная «смутная тень очевидца», а вполне обычный человек.

—В качестве моста между этими, казалось бы, совершенно не связанными предметами, — важно продолжил призрак, — выступает известнейшая персона той эпохи, странствующий колдун Хебульрих Укумбийский, память о котором дожила до наших дней. О его происхождении есть немало противоречивых домыслов — начиная с предположения, будто Хебульрих был незаконным сыном Шиншийского Халифа, и заканчивая версией, что он родился в иной реальности и попал к нам, странствуя между Мирами — что, как я сейчас понимаю, теоретически, вполне возможно, случилось же такое с вами. Однако доподлинно известно лишь, что некоторое время Хебульрих путешествовал по Миру на кораблях укумбийских пиратов, расплачиваясь за проезд мелкими чудесами, отсюда и его прозвище. Впрочем, самые великие из своих деяний Хебульрих Укумбийский совершил, когда поселился в Уандуке. В нашей Незримой Библиотеке хранится единственный экземпляр «Записок Хебульриха Укумбийского о некоторых необычайных происшествиях»; лично я еще при жизни перечитал их столько раз, что практически выучил наизусть. Особенно главу, повествующую о том, как Хебульрих за символическую плату купил у чангайцев их глупые сны и перепродал этот товар Уандукским Халифам, охочим до чужих грез. В этой же книге Хебульрих рассказывает, что ему преданно служили все сто два ветра этого Мира за то, что он научил их петь веселые и грустные мелодии; теперь это кажется их естественным занятием, и мало кто помнит, что до Хебульриха наши ветра были молчаливы. Но я чересчур увлекся. Пересказывать «Записки Хебульриха Укумбийского» я могу до утра, а вы, вполне возможно, и сами все о нем знаете.