Макс Фрай

—Конечно нет. В Холоми, как и утверждалось в большинстве легенд. Была создана одновременно с обычной студенческой библиотекой в год основания Высокой Школы Холоми. Я, собственно, окончательно разуверился в ее существовании после того, как Джуффин впервые привел меня в тамошние подвалы усмирять Дух Холоми, и я сдуру решил, будто обследовал все. Тогда как количество подземелий под Холоми идеально описывается знаменитой формулой Аверриха Уриуландского: малая бесконечность плюс один.

—Какая занимательная арифметика, —рассмеялся Макс. — А что, бывает еще и большая бесконечность? Плюс один?

—Именно такой формулой: «большая бесконечность плюс один», — описывается число обитаемых Миров, — подтвердил Лонли-Локли. — Собственно, смысл терминологии Аверриха Уриуландского заключается в том, что «малая бесконечность» возможна только в рамках одной реальности, а «большая бесконечность» становится необходима, когда мы беремся описывать Вселенную... Предвижу твой следующий вопрос. Да, среди хранителей Незримой Библиотеки есть призрак по имени Гюлли Ультеой. Самое поразительное, что он тебя прекрасно помнит. Но, конечно, ни о каком Мохнатом Доме понятия не имеет. Утверждает, будто вы познакомились, когда ты приезжал в Холоми по делам и случайно заблудился в коридорах. И, кстати, сетует, что ты перестал его навещать. А ведь обещал. Но я сказал, что тебя пока нет в Мире, так что никаких обид.

—Потрясающе, — вздохнул Макс. — Вот это действительно потрясающе.

—То есть, создать целую новую реальность — это ничего, обычное дело, — ухмыльнулся Франк. — А подарить жизнь одному-единственному призраку — это, по-твоему, и есть «потрясающе».

—Конечно. Реальность, сам знаешь, сама решает, что хочет быть. И тогда уж отыскивает подходящий инструмент. А у случайно примерещившегося мне призрака не было ни сознания, ни собственной воли, ни желаний и, следовательно, ни единого шанса осуществиться. А все-таки, теперь он есть. Хорошо, получается, что я такой сентиментальный придурок, а не какой-нибудь просветленный мудрец.

—Да лишь бы тебе самому нравилось.

—А что, в итоге, стало с Лойсо после того, как он сделал свою работу? — спросил Лонли-Локли. — Вот что я больше всего на свете хочу понять. Ты хоть примерно представляешь?