Макошин скит

– Я не историк и не религиовед. Да и не в том суть, сейчас столько всего намешано, пойди, разберись, где правда, а где додумано и за истину выдано. Я рассказываю, что слышала… Но место красивое, загадочное. Мрачное. Голые ветви деревьев, почерневший остов часовни, фрагменты росписи и пустые круглые глазницы окон, будто выколотые глаза великана. Скажи, Раф, чем не концепт?

– Скажешь тоже – великана. Тебе книжки писать надо, – Стас откинулся на спинку стула, смотрел отстраненно и скептически ухмылялся.

Рафаэль поднял вверх указательный палец:

– Татьяна дело говорит.

Стилист фыркнул:

– Бред…

Татьяна продолжала:

– «Бред» – это потому что не ты предложил, да? – Стас умолк. А Татьяна продолжала рассказывать: – Пару лет назад эту землю заселила община, присматривает за часовней. Разобрала старое пожарище, заложила новый фундамент. Своими силами стройматериалы закупает, своими силами возводит. А в соцсетях вчера видела – опять сгорела постройка. В комментах народ сразу про нечистую вспомнил и про эту легенду о сожженных заживо монахинях. Или как там они назывались у староверов. – Она окинула взглядом ребят, задержалась на сосредоточенном Рафаэле: – Я думаю можно раскрутить эту тематику, охота на ведьм, борьба с еретиками… Дико, стихийно, броско получится. И социальная тематика, опять же… Что скажешь?

Рафаэль задумался:

– А какой процент обработки фото допустим? – вместо ответа он посмотрел на Горация.

Тот соединил подушечки указательного и большого пальцев.

– Зеро, – отозвался.

Рафаэль кивнул, прикидывая, какие фото можно сделать.

– Значит, надо спецэффекты использовать… Есть парочка идеек. Нужны лампы, сухой лед… Надо проехать на эту локацию, посмотреть, можно ли снимать прямо там…

Семен кивнул:

– Я проеду завтра, посмотрю, пощелкаю местность с разных ракурсов. Ночную съемку будем делать?

Раф задумчиво кивнул:

– Пока не знаю. Нет, думаю, что нет. Наоборот, утро ранее. Когда иней на земле и пар изо рта.

Кажется, его пальцы сомкнулись, захватив, наконец, юркий хвост невесомой идеи.

Глава 3. Скит

Конец марта, Смоленск

Ночью опять подморозило. Когда она вышла на крыльцо, едва не упала – днем с козырька натекла большая лужа, которая теперь застыла наледью на ступеньках.

Девушка ахнула, схватилась за поручень, успев перехватить сумку с нехитрым скарбом – кружкой, тарелкой и ложкой, парой сменного белья и свежими носками, это все, что ей разрешили взять с собой. Осторожно ступая по мерзлой земле и вдыхая сладковатый воздух притихшего города, направилась к автобусной остановке. Проходя мимо мусорных баков, притормозила, достала из кармана сотовый, вынула из него сим карту и батарейку. В таком, разобранном виде, бросила телефон в мусорные баки. Сим-карту положила на ладонь. Рука дрогнула над вонючим нутром контейнера, не решаясь отпустить последнюю ниточку, еще соединявшую ее с прежней жизнью.

«Отринуться ото всего прошедшего», – прозвучал в голове строгий голос.

И Карина послушно перевернула ладонь, наблюдая, как крохотная золотистая пластинка, сделав кувырок, полетела вниз и затерялась среди мусора. Вот так.

«Все, что было – мусор и тщета, избавься от него без жалости, не то балластом будет, будет тянуть назад», – снова всплыло в памяти.

Девушка вздохнула и, не оглядываясь, решительно направилась в сторону шоссе.

В четыре утра от остановки отходил первый автобус до автовокзала, опаздывать никак нельзя – идти пешком, а это почти сорок минут, не хотелось. И на рейсовый в область тогда точно не успеет. Придется ждать следующего. А там… А там, когда рассеются тени, когда прошедшая ссора перестанет казаться чем-то серьезным, Карина была не уверена, что решимость не изменит ей и не заставит вернуться, набрать с телефонного автомата номер Рафаэля. Она мысленно повторила его номер, словно проверяя крепость нити, которую разорвать невозможно, это вам не пластинка, которую можно выкинуть. Память услужливо подбрасывала ей воспоминания, в которых они с Рафом были счастливы, а в душе шевелилось сомнение, которое убеждало, что она поступает жестоко с парнем, что он того не заслуживает, и что хорошее дело не начинается с обмана. Она велела себе прекратить – ведь для его же, Рафаэля, блага все делается. Ей нужно разобраться. Понять, что происходит в душе и найти свой путь. Не его, не матери, не кого-то еще. Свой собственный.

«А то ты не знаешь? – ворчало сомнение внутри. – Ты сколько раз это с Рафаэлем обсуждала?»

«Все решено», – отрезала.

И чудовище внутри замолчало.

В самом деле, все решено, уже ничего не изменить. Она даже вернуться домой не может, не разбудив его. И если разбудить, все равно придется объяснять, куда она с вещами посреди ночи отправилась.

«Нет, все правильно! Все к лучшему! Иначе нельзя».

Она забралась в нагретый салон полупустого автобуса, в котором подремывал пожилой полицейский, очевидно, ехавший домой с дежурства. Он приоткрыл глаз, окинул профессионально-беспристрастным взглядом вошедшую Карину и плотнее спрятал руки под мышки, снова закрыл глаза.

Карина устроилась у окна, уставилась в окно.