Макошин скит

«И что я ему скажу? Что Карина бросила меня, уехала жить в деревню, примкнула к отшельникам и ушла в религию с головой? Что я холкой чувствую, что там что-то не чисто? Или про сон этот сказать?».

Рафаэль выдохнул, приоткрыл окно – его окутало утренней прохладой, запахами надвигающейся весны. Здесь, в городе, она приходит раньше, хоть и цветет не так буйно, как в деревне.

«Может, прикинуться дурачком, попросить пробить этот скит, вдруг за его настоятелем или настоятельницей криминал водится, – он барабанил пальцами по пластиковому откосу. – Может, деньги у кого раньше вымогали. Или мошенничество с квартирами проворачивали. Может, судимости у них? Все, что может накрыть их или по крайней мере убедить Карину уехать оттуда».

Он понимал, что действует стереотипами: все, что не понятно и непривычно – зло. Раз скит, значит, секта, раз секта, то ищи мошенничество. Но люди и по доброй воле и с чистыми помыслами свихнуться могут, побросать все нажитое и удариться в солнцеедство. Пару месяцев назад ему как раз ролик с таким чудиком попался: оставил семью, работу, поселился в землянке в лесу, подальше от цивилизации и стал отшельником. По доброй воле и вроде как в здравом уме. Рафаэль не понимал этого, его жизнь – это люди, их страсти и стремления. Он варился в этом бульоне, пропитываясь им. Отречение от людских страстей – не для него.

«Поэтому вся Каринкина родня тебя чудиком и считает», – невесело усмехнулся.

Посмотрел на часы: полвосьмого – звонить Каринкиному брату рановато.

Ложиться снова – не уснет.

Включил ноутбук, загрузил приготовленные для отправки снимки. Женская рука, пропускающая через себя весеннее солнце – будто фарфоровая, неживая. И в то же время такая наивно-трогательная.

Веснушчатое лицо Татьяны. Рафаэль отметил, что получился хороший кадр, отметил в папке, чтобы не забыть и сделать ретушь.

Пролистал дальше.

Обугленный остов часовни, покосившийся крест на островерхом куполе. Словно великан, смиренно ожидающий своей участи на барском дворе.

Пролетающие по бледно-синему птицы. Они возвращаются домой, еще не зная, что дома их ждет пепелище.

Зои, словно сошедшая с открытки, с застывшей эмоцией на красивом и правильном лице. Лучший кадр с ней – с пламенем в руках. Там неподдельная эмоция, удивление, страх, любопытство. Серый дым клубился у ног, сливаясь с платьем. Выглядело так, словно девушка – и есть этот дым.