Едва они появились, все следы разумной жизни внизу исчезли, а экипаж начал жаловаться на ночные кошмары. Даже наяву их кто-то звал, манил, тянул к себе. Анмай не ощущал этого, но когда Айэт сказал: «у меня что-то чужое в голове», он не усомнился. Наконец, желая выяснить причину непонятного зова, он решил снизиться.
То, что издали казалось пестиком цветка, вблизи обернулось серой живой колонной, провожающей их взглядом пары огромных синих глаз. Она живо напомнила Вэру рхаррита, чуть не сожравшего его в подземелье, на берегу уже исчезнувшего Пустынного Моря. Но этот взгляд из-под веера длинных граненых шипов был бездонно глубоким и явно осмысленным. С ним никак не вязался окружавший колонну пучок гибких рук, под которыми прятались огромные зубастые пасти. Все это окружали поразительно красивые, многоцветные живые паруса, похожие на крылья бабочки.
Увидев, как из последних сил сопротивляясь зову, Айэт сжимает руками голову, Анмай направил «Уйту» вверх. Когда ощущение ослабло, юноша сразу спросил:
— Что это?
Анмай пожал плечами.
— Неподвижное хищное животное, вроде коралловых полипов, но только намного более развитое. Интересно, как же они расселяются… и размножаются? Наверняка, у них чередование поколений — неподвижная бесполая форма и подвижная…
— Это Наставники, — вдруг сказал Айэт.
— Наставники? Скорее, это пример того, как можно переврать даже самые простые сведения. Интересно, как они сами себя называют?
Они не собирались выяснять это. Впрочем, другие животные здесь выглядели не менее странно. В воде озер обитали существа с тремя головами — сидевшими на трех длинных гибких шеях. Эти создания были темными, огромных размеров, и тоже несомненно хищными — крутолобые, с мощными тупыми пастями и огромными глазами. Никакие выверты эволюции не могли создать такую живую нелепицу. Здесь явно вмешался разум. Но зачем?.. Причин можно было придумать сколько угодно — начиная от непроходимой скуки.
День за днем «Уйта» мчалась на юг. Солнца поднимались все выше, пока не достигли зенита. Они росли и одновременно меняли форму — из круглых становились овальными, сплющивались, превращаясь в огненные щели. Анмай заметил, что сразу после катастрофы их свет стал заметно интенсивнее, компенсируя потерю собрата.
Поступающая на Плоскости энергия осталась неизменной, но раз в семь дней на каждую теперь приходила ночь, втрое длиннее обычной и много холоднее. Анмай знал, что работа на повышенной мощности вскоре погубит и остальные Солнца — их свет заметно выцвел от непомерного накала. Тогда вся Линза погрузится во мрак смерти. Другие думали о том же. Единственное, что их отвлекало — наблюдения.
Они видели очень много странного. Однажды они два дня летели над страшным лесом с черной листвой. Ночью она светилась жутким, тускло-багровым светом. Анмай навсегда запомнил эту Длинную Ночь: под темным безлунным небом простерлось бескрайнее, мутное багровое море, зияющее черными провалами, словно полное крови. Встречалось им и еще более удивительное — бегущие по кронам ночного леса волны зеленовато-желтого света, такие яркие, что ночь превращалась в день — они пробегали от горизонта до горизонта с молниеносной быстротой, рассыпаясь причудливыми узорами. Лишь после нескольких дней наблюдений удалось выяснить, что это всего лишь светляки: какой-то инстинкт заставлял их вспыхивать всех одновременно. И, наконец, на семьдесят пятый день полета, они достигли берега Последнего Моря.
Дальше не было ни земли, ни пути. Над водой высились колоссальные башни, а над ними в зенит уходила призрачно-радужная стена силового поля. Оно оказалось столь мощным, что пройти сквозь него «Уйта» не могла — пламя аннигиляции просто расплавило бы ее, даже если бы хватило мощности ускорителя. Мэйат предусмотрели все — кроме того, что им самим однажды придется уйти.
Анмай решил повернуть на восток — к месту соединения сегментов и ближайшей бреши в силовом поле. Это удлиняло их путь на несколько дней, но что им еще оставалось?
Пять дней «Уйта» летела вдоль ровного, как линейка, побережья. Слева высился ряд колоссальных круглых башен. По ночам их вершины источали таинственный темно-зеленый свет. Справа тянулся сплошной лес, незаметно переходивший в море — островки огромных деревьев росли прямо из воды. Их разделяли немыслимо извилистые каналы, окаймленные фантастическими нагромождениями изломанных штормами стволов. В Последнее Море впадали могучие реки — они тоже несли деревья, сплетавшиеся в целые острова. Все море было усыпано ими. Они так и не смогли понять, бурелом ли это, или иные разновидности деревьев приспособились расти и на плаву…
Здесь оказалось очень жарко. Солнца, превратившись в узкие овалы, палили нещадно. Даже на двухмильной высоте, куда они поднялись, не осталось прохлады.