Макар-Следопыт

Знамо дело, генерал расскажет все да еще что-нибудь прибавит о Любочке, и ничего трудного нет! Как всегда, стоит только мозгами раскинуть, глядишь — и дело в шляпе!.. Где только поймать генерала? Этот зверь покрупней «тигра» — целый слон, такой же и головастый, как в книжках рисуют… Надо разнюхать получше, на каком водопое его удобнее выследить и сцапать. Ну, Следопыт, за дело!

II. О том, как полезна морская вода и что узнал Следопыт в бане

Если Макару приходил в голову какой-нибудь удалой план, то отказаться от него у мальчика уже не хватало сил: что называется — загорелось! Так и теперь: загорелось ему поговорить с Деникиным, сердце так и прыгало в груди, голова с лихорадочной быстротой обдумывала, с чего начать. Свистнув Дружку, он торопливо пошел в город разыскивать рынок. Расспросив двух-трех встречных, мальчик скоро отыскал то, что ему было нужно.

Много всякого люда толпилось на базарной площади: тут были и беженцы, суетливо распродававшие лишний хлам, были и разбогатевшие на войне казаки, скупавшие для своих баб вещи поценнее, и приезжие из Крыма татары, и армяне, и грузины. В первый раз в жизни Макару довелось увидеть крупноносые черные восточные лица, услышать непонятную речь. Он глазел направо и налево, удивлялся, покачивал головой и проходил с добрый час по базару, пока не решил, наконец, приняться за покупки.

Он без труда нашел одежду под стать: в уголке рынка стояла старая дама из беженок, грустная, с заплаканными глазами; она продавала детское пальтишко, штанишки и курточку; просила за них очень мало, видно было, что ей очень нужны были деньги. Рядом с ней стояла маленькая голубоглазая девочка, испуганно посматривая на огромную чужую толпу вокруг.

Макар подошел и приценился к вещам. Дама обрадовалась: никто не спрашивал детского платья, подходили только перекупщики, которые предлагали полцены, и, грубо обругавшись, отходили прочь.

— Бери, бери, мальчик, — сказала дама. — Штанишки прочные, недавно сшитые, и тебе будут впору. Я уступлю. Сама шила, для внучонка. Да, видишь, простудился он в дороге и умер, вчера схоронила…

Дама всхлипнула, и слезы быстро закапали у нее из глаз на пальтишко.

— А вы из каких будете? — спросил Макар участливо.

— Сына моего в белую армию призвали, он доктор. Я сама из Александрова. Как пришли к нам махновцы, так всех нас утопить в Днепре хотели…

— За что? — удивился Макар.

— За то, что сын в белой армии.

— Да ведь он же не своей волей… да еще и доктор, стало быть не воюет.

— Разве они разбирают? Махновцы, внучок, звери лютые и бандиты…

— Да чем же ребята малые виноваты?

— А вот поди ж ты! Буржуйское, говорят, отродье. А мой сын, когда большевики у нас были, сколько красноармейцев вылечил! — у них служил. Сыпной тиф в госпитале подхватил, заразился, чуть не умер. Пока в больнице лежал, пришли белые и забрали… Мы от махновцев ночью пешком ушли… Внучок хворенький — и не выдержал…

Она опять расплакалась. Нехорошо стало на сердце у Макара: вот она, война лютая! Кто кому друг, кто враг, — разве разберешь! Вот человек лечил мужиков-красноармейцев, а их же братья мальца его загубили! — Эх, неладно!

Он сгреб в охапку всю одежонку и, достав из кармана денег вдвое больше, чем просила старушка, торопливо сунул их ей в руку.

— На тебе, бабушка, для твоей внучки, — шепнул он. — Это от тех красноармейцев, каких твой сын вылечил… Только смотри — молчок!

Старушка растерянно ахнула, но не успела и рот раскрыть, как Макар уже исчез, смешавшись с толпой. Долго стояла она, качая седой дрожащей головой и озираясь по сторонам.

— От красноармейцев! — шептала она, и деньги прыгали у ней на ладони. — Ведь скажет же такое! Неужто и здесь есть красноармейцы!..

А Макар тем временем торопливо шагал в боковую улицу. «Теперь надо отыскать баню, — думал он, — волосы подстричь и рожу отмыть, чтобы как есть выйти панычиком… И где у них тут вымыться, можно?»

Улица внезапно повернула влево, и, зайдя за угол, Следопыт остановился, как вкопанный, разинув рот и широко раскрыв глаза: совершенно неожиданно перед ним вдруг вольно раскинулось безбрежное, спокойное, сверкающее море, которое ему пришлось увидеть впервые; конца-краю не было ослепительно светлой воде, далеко-далеко уходящей в небо, лежавшей под серыми тучами, словно огромное серебряное блюдо с приклеенными к нему ореховыми скорлупками — крошечными пароходиками и корабликами.

— Батюшки! Воды-то здесь какая сила! — всплеснул руками Следопыт. — Берега даже не видно: вот страсть!.. Ну, стало быть, вымыться места хватит! Начинаются чудеса: вот тебе, Макарка, чистая степь и вся из одной воды! Что-то еще на своем веку увидим?

Он начал спускаться к берегу, и скоро ему кинулось в глаза серое здание, на котором красовалась вывеска: «Ванны из морской воды». Хоть слова «ванны» он от роду не слыхивал, однако сразу смекнул, что в этом доме баня, так как оттуда выходили люди со свертками под мышкой и с мокрыми волосами. Оставив Дружка на улице, он вошел в подъезд.