Майор из Варшавы

– Не знаю… – Лечицкий пожал плечами. – Там в лесу была перестрелка. Похоже, какие-то солдаты. Скорее всего, русские.

– О зольдатен! Я, я…

Старший кивнул кому-то из своих, и раскормленный, пустоглазый фельджандарм с такой же металлической бляхой под подбородком бесцеремонно ухватился за лежащий в тарантасе чемодан.

Секунду Лечицкий невозмутимо наблюдал, как наглый немец тащит чемодан к себе. Потом спокойно поднял ногу и пинком вернул чемодан на место. Не ожидавший ничего подобного фельджандарм опешил и почти машинально рявкнул:

– Документен!..

С усмешечкой Лечицкий извлек из недр тарантаса роскошный портфель. Достал оттуда глянцевитый «бреве»[3] и протянул его старшему патруля.

С минуту немец ползал взглядом по строчкам невиданной бумаги. Роскошный лист с имперским орлом в заголовке и впечатляющей росписью самого «уполномоченного восточного пространства» герра Альфреда Розенберга внизу, вкупе с полным пренебрежением к его фельджандармской личности, произвели на унтера неизгладимое впечатление. Он разом вспотел и глупо пробормотал:

– Герр барон… – а дальше понес околесицу из пунктов «бреве», вкупе с унтерскими мыслями о несоответствии такой личности и отсутствия авто при наличии дурацкого тарантаса.

Лечицкому надоел глупый лепет унтера, он вытащил из рук жандарма свой великолепный «бреве» и неожиданно рявкнул:

– Ферфлюхтен!.. Я есть барон Грецингер-младший, болван!

Никак не ожидавший такого афронта немец вздрогнул и остолбенело вытянулся. Фасонные вожжи слегка хлопнули по лошадиным крупам и, окинув уничтожающим взглядом почтительно посторонившийся патруль, новоявленный герр Грецингер не спеша въехал в поселок…

* * *

Сводка была малоутешительной. Немецкое наступление не прекращалось. Майор взял себе за правило ежедневно слушать Лондонское, Берлинское и Московское радио. Сопоставляя полученные сведения, он довольно точно ориентировался в обстановке.

Охватив голову руками, пан Казимир сидел за столом, тупо глядя на подмигивающий глазок включенной на прием рации. В дверь постучали, на пороге появился инженер-капитан, и майор, подняв голову, молча показал ему на место против себя. Инженер сел, подождал, кинул взгляд в угол, где стояла рация и, не удержавшись, спросил:

– Пан майор… Как?

– Хуже некуда…

– Так что… – инженер помолчал. – Будем решать?

– Наверное… Скажите, капитан… – Пан Казимир замялся. – Что надо предпринять в первую очередь?

– Я думал над этим…

Инженер достал из кармана сложенный вчетверо лист бумаги и положил на стол.

– Здесь перечень всего, что интересует Лондон, из того, что мы практически можем забрать с собой.

– Так… – Пан Казимир накрыл ладонью листок. – Ну а если все-таки русские?

– Как? – Инженер усмехнулся. – Рыбчинский вернулся ни с чем, а что касается ожидавшегося русского контрнаступления, то…

– Ясно… – Пан Казимир глухо кашлянул. – Думаю, шифровку надо отправлять сегодня же…

Договорить майор не успел. Снаружи послышался встревоженный выкрик, дверь с треском распахнулась, и в бункер влетел поручик Вукс.

– Пан майор, часовые задержали неизвестного!

– Где? – пан Казимир вскочил.

– У ближнего поста.

– А ну за мной! – и пан Казимир, бывший с момента появления Вукса в состоянии взведенной пружины, первым выбежал из бункера.

Трава раздражающе цеплялась за носки сапог, и майор, выругавшись, с бега перешел на шаг. Вряд ли выигранные минута или полторы могли что-нибудь изменить. Сейчас пан Казимир не сомневался: пока они с инженером выбирали приемлемый вариант, в действие вступил третий и, пожалуй, решающий фактор.

Задержанный, обычный сельский мужик с головы до ног вывалянный в грязи, сидел на какой-то коряге и тупо смотрел перед собой. Когда пан Казимир в сопровождении офицеров, чертыхаясь, выбрался из кустарника, он даже не прореагировал на их появление.

Поручик Мышлаевский, стоя чуть в стороне, нервно покусывал травинку, и первым делом пан Казимир обратился к нему.

– Ну что тут у вас произошло?

Мышлаевкий отшвырнул обкусанный стебелек и доложил, заменяя чин пана Казимира короткой паузой.

– Извините… Мои люди недоглядели. Я учту…

Сейчас пану Казимиру было не до церемоний.

– Где Рыбчинский? – прервал он Мышлаевского.

– Должен подойти… Я послал за ним.

– Добро! – пан Казимир кивнул и обратился к солдатам: – Этого как задержали?

– К лагерю подбирался. А мы сменялись как раз. Ну и сцапали.

– Он что, такой мокрый и был, или это вы его?..

– Такой и был. Видно, посты болотом обойти хотел.

Пан Казимир жестом приказал Вуксу подойти ближе и, шагнув к задержанному, негромко спросил:

– Говори, зачем в лес приперся?

– По дрова… – тупо отозвался мужик.

– Ты что, в болоте дрова искал?

– А шо, не можна?

В ту же секунду Вукс, стоявший сзади, влепил мужику оглушительную затрещину. От удара тот кубарем покатился с коряги и испуганно вытаращился на поручика.

– Будешь говорить, пся крев? – лениво спросил Вукс.

– А шо казати?.. – неожиданно плаксиво заныл мужик. – А шо казати? Сами посилають, й сами ж бъють…