Майнеры

Следующие пару дней Терентьев не появлялся на работе, однако и прогулов ему никто не ставил: он числился в служебной командировке. Разгребая завалы и пыльные архивные папки, Терентьев то улыбался неведомо чему, то хмурился, порой и вовсе гримаса злобы перекашивала его лицо. Но он приближался, он подходил все ближе и ближе – без сомнений, то, что он предполагал, чувствовал, существовало на самом деле, и он еще раз подивился, как Золотову удалось получить пропуск в святая святых – к засекреченным навсегда архивным данным военных. Он даже подумал, что не стоит обижать старика (хотя какой старик, по сути), все-таки ничего особо плохого тот ему не сделал, разве что не продвигал по служебной лестнице… Но отчасти он и сам виноват, нужно быть более настойчивым.

Терентьев слез с высокой стальной стремянки, верхняя часть которой касалась небольшого картонного указателя с выведенной трафаретом черной цифрой «1962». В руках он держал папку «Дело № 551785 „Автономное энергообеспечение г. Москвы в условиях ядерной войны. Совершенно секретно“».

Любое копирование материалов в этом архиве было запрещено: на посту перед железной дверью, ведущей в глухое хранилище, уставленное километрами стеллажей, охрана изымала все, чем можно было продублировать секретные бумаги, – телефоны, фотоаппараты, ручки, карандаши, любые электронные устройства. Прежде чем попасть внутрь, посетителя просили вынуть все из карманов и сложить в ящик, затем он проходил через рамку, похожую на те, что устанавливают в аэропортах. На обратном пути процедура повторялась. Помимо этого в проходах между стеллажами с папками, коробками и ящиками были установлены видеокамеры, так что тайно унести что-то не представлялось возможным.

Терентьев спустился вниз, держа папку словно драгоценный хрустальный сосуд. В конце каждого прохода между стеллажами размещался небольшой деревянный стол со стулом – без ящиков и письменных принадлежностей. Он присел, перевернул пожелтевший картонный лист обложки. Внутри размещались тонкие машинописные листы, каждый был пронумерован. Поначалу он не мог сориентироваться и видел перед собой карты, надписи, указатели, разводки, старые подстанции, которых давно уже и след простыл, – внешне напоминающее что-то очень знакомое, но тем не менее сильно, очень сильно отличающееся от настоящего.

Так бывает, когда надолго уезжаешь из какой-то местности, а потом вновь судьба закидывает тебя туда, лет через сорок-пятьдесят. И ты понимаешь, что вот тут был холм, тут рос столетний дуб, с нижней ветки которого спускалась тарзанка, и холм вроде бы остался, но вместо дуба – торговый центр, а вместо ручья позади него – новая улица. Если бы не этот холм и старая ручная колонка питьевой воды, невесть как сохранившаяся, то ничего не напоминало бы о прошлом.

Он водил пальцем по тонким штрихам линий электропередачи, читал названия, они теперь совсем другие, большей части давно не существует, но что-то и осталось. С трудом он узнавал и снова терялся – Москва сильно выросла, настолько сильно, что Терентьев даже испугался. Он словно попал в прошлое и, глядя оттуда, видел, что стало с городом теперь. Если продолжить эту экстраполяцию, то город и вовсе может взорваться…

Он нашел примерное месторасположение третьей подстанции, тогда ее и в помине, конечно, не было… нашел и школу, с которой все закрутилось. Школа сохранилась и осталась на прежнем месте. Он смотрел на карту: сети военных шли параллельно гражданским, они дублировали и часто дополняли их, но… здесь, в этой точке, они пересекались, тут образовывался целый клубок, узел, важная магистраль… но что это все значит? Где оно там проходит? Как туда попасть? Ведь если провода под землей, не будешь ведь открывать все подряд люки, да и смысла в этом нет. Абсолютно все люки для доступа к подземным силовым кабелям были на рабочих схемах, он помнил их наизусть. И в них не было ничего интересного.

Терентьев захлопнул папку, обхватил ладонями измученное лицо. Перед глазами поплыли тонкие светящиеся линии, они переливались разными цветами: синим, красным, фиолетовым, в зависимости от напряжения и силы тока – ярко-желтым, оранжевым и зеленым. Переплетаясь со знакомыми очертаниями города, изгибами улиц, объектами, кварталами и домами, где-то вырастали в нити потолще, а где-то наоборот – исчезали, сходили на нет. И, если бы кто-то сейчас попросил его нарисовать эту карту, которую он только что видел на старых листах из секретной папки военного архива, он бы взял мел и покрыл доску фантастической сетью электрического хаоса, похожего на человеческую нервную систему.

Прошла вечность, его мозг работал на пределе возможностей. Тело пронизывали импульсы – он вздрагивал, как будто вот-вот у него начнется припадок эпилепсии. В голове мутилось, но задача была выполнена – он все запомнил. До последнего штриха.