Майло Тэлон

Я вышел на улицу. Ну кто бы мог подумать, что этот тихий сонный городишко, каких десятки на Диком Западе, захлестнут такие страсти? Люди шли по своим делам, покупали в магазине продукты, чинили обувь, подковывали лошадей, сидели в приемной у доктора, беседовали о коровах, овцах и политике… И девяносто девять процентов из них не представляли, что происходит, не догадывались, что в нескольких шагах от них молодую женщину подстерегает смертельная опасность.

Мы могли убежать. Мы могли рвануть в Денвер и надеяться, что все обойдется. Нам придется ехать верхом, тайными тропами, потому что они будут обыскивать поезда. Молли знала слишком много, а у меня в руках оказалась информация, которая их интересовала…

Молли принесла мне кофе и села рядом.

— Майло, что нам делать?

— Бежать. — Я посмотрел ей в глаза. — Но это не выход. Однако мы слишком открыты. Как-нибудь на днях, когда мы выйдем на улицу, нас пристрелят. Можете быть уверены, что за нами наблюдают. Их не устраивает слишком явное убийство, но и чтобы кто-то из нас остался в живых и заговорил, им тоже ни к чему. Если бы мы смогли добраться до гор, они бы за нами погонялись. Не знаю, каков Джон Топп на тропе, но в этих горах я вырос, и у меня в Денвере есть друзья, попробуем пробраться в «Эм Ти».

— «Эм Ти»?

— Это клеймо на ранчо Ма. Оно означает Эмили Тэлон. Там мы были бы в безопасности, но туда ведет долгий путь, и, когда на карту поставлено столько денег, они не будут рисковать. Она тоже.

— Кто она?

— Энн. Она каким-то образом с этим связана.

Молли опустила глаза.

— Вы хотите сказать, что до сих пор ничего не знаете? Она — та девушка, которую вы разыскиваете. Ее зовут Нэнси, сокращенно — Энн.

Ну… Мог бы и сам догадаться!

Какие воздушные замки я строил вокруг Энн, когда она приехала к нам на ранчо! Беда заключалась в том, что меня увлекла собственная фантазия. Влюбился в девушку, которую сам и придумал, надеялся, что живая, реальная Энн окажется таковой. Не я первый, не я последний. Со многими случается подобный казус. Слишком часто идеалы, которые мы любим, существуют лишь в нашем воображении. Люди ищут оправдания своим ошибкам, потому что им нравится верить.

Энн… Нэнси… Натан Альбро давно заметил, что она холодная и жестокая. А он знал толк в людях.

— Она всегда меня ненавидела, — вдруг сказала Молли. — Я думала, что Энн мой друг, и прощала ей все оскорбления, даже жестокие поступки я считала нечаянными. У меня не было других друзей. Но теперь все поняла. Она нарочно мучила меня.

— Натан любил вас.

— Он был очень славным стариком. Одиноким… совсем одиноким и необщительным. Его ценили совсем немногие. Всю свою жизнь он посвятил работе, делу. Но я могу перечислить десятки людей, которым он чем-то помог. А они даже не догадывались о его участии в их судьбе. Я его любила.

— Нам нужно уезжать, Молли. Нам нужно бежать. Здесь нам негде спрятаться. Здесь мы в опасности. — Я посмотрел на нее. — Придется ехать день и ночь. Иногда без сна. Вы справитесь, Молли?

— Да.

— Герман?

Он вышел из кухни. Я положил на стол золотую монету.

— Собери еды дней на пять. Желательно к вечеру.

— Как вы возьмете лошадей? Они же следят за вами. Вы пойдете на конюшню, и всем станет ясно, что у вас на уме. Вы даете им шанс.

Надо что-то придумать и обязательно вырваться отсюда сегодня вечером.

Улица выглядела дорогой, ведущей к смерти. Не знаю, кто прятался на крыше, но то, что он охотился за Молли, сомневаться не приходилось. Именно в ее комнату он целился, не зная, что она находится в другом месте. Убийца действовал неуклюже и опрометчиво. Ни Джон Топп, ни Бегготт не совершили бы такой ошибки.

Неожиданно на улице появился крытый фургон. Я выпрямился. Молли тоже увидела его.

— Фургон Ролона Тейлора, — кивнул я. — По-моему, ждет нас. Или вас.

Мы с грустью услышали свисток прибывающего поезда. Вот было бы здорово вскочить в вагон и умчаться в безопасность. Но пока мы смотрели, как приближается состав, несколько мужчин непривлекательной наружности не спеша вышли из салуна «Золотая шпора» и направились по улице к станции. Другие выйдут из салуна напротив и тоже пойдут на платформу ждать нас.

Позже придет еще один поезд. Его они тоже не оставят без присмотра. Может быть…

— Герман, нам нужны лошади.

Подойдя к прилавку, я взял лист бумаги и вернулся к столику. Иногда, раздумывая, я любил покрутить что-то в руках, почертить палкой на песке или карандашом на бумаге.

— Скоро народ потянется ужинать, — предупредил Герман. — Еще рано, но в этом городе все делают рано. — Он сел между Молли и мной. — Есть идея.

— Она может пригодиться. У меня ничего не получается.

— Мэгги.

Мы с недоумением смотрели на него.

— У Мэгги есть лошади. С полдюжины прекрасных чистокровок, подобных которым вы никогда не видели. Мэгги в свое время была лихой наездницей. Во всей округе нет таких лошадей, как у нее, и эти парни — Хенри, Прайд Хоуви, Джон Топп и иже с ними — никогда о них не подумают. Все они здесь новички. Они слыхом не слыхивали о лошадях Мэгги.

— Она разрешит нам взять их?