Майкл Льюис

последствиях такого краха. Стандартная логика поведения рынка облигаций такова: цены акций

падают; люди теряют деньги и беднеют; значит, экономический рост замедлится; значит, объем

потребления сократится; значит, инфляция упадет (возможно даже возникновение депрессии и

дефляции); значит, процентные ставки также снизятся; значит, цены облигаций должны вырасти.

Так и случилось.

Какой-то маклер по облигациям, который ставил против рынка, встал и заорал в

направлении статуи Свободы: «Мать! Мать! Мать! В рот я имел наше сраное правительство! Я

продал их бумаги, а они поимели меня». Но почти все другие покупали облигации и продолжали

в том же направлении. Они богатели прямо на глазах. Был как раз такой день, который целый

год кормит. Когда рынок акций ухнул, на 41-м этаже Salomon Brothers воцарились радость и

процветание.

У многих тут же возник вопрос: чего же ради были уволены все наши люди неделю назад?

Мир денег бурлил. Капитал убегал с рынка акций в поисках тихой гавани. Обычно роль тихой

гавани для денег играет золото, но мы переживали далеко не обычный момент. Цена золота

также быстро падала. На торговом этаже ходили сразу две теории, объяснявшие падение цен на

золото. По одной, все дело было в инвесторах, которым пришлось срочно продавать золото, чтобы нарастить маржу по ставкам на рынке падающих акций. По другой, за крахом должна

последовать депрессия, а значит, можно не бояться инфляции, а поскольку многие держали

золото именно для защиты от инфляции, спрос на него и упал. Но как бы то ни было, деньги

вливались не на рынок золота, а на рынок денег, то есть принимали форму краткосрочных

депозитов. Если бы мы сохранили отдел рынка денег, мы бы на этом перемещении капиталов

наварили грандиозные бабки, но мы его не сохранили и не наварили. После краха застой

коснулся только рынка акций. А в каком одном-единственном отделе мы не сократили ни одного

специалиста? В отделе акций. Там, где больше всего было лишних людей, там увольнений

вообще не было.

Многие также задумались о разумности решения выйти на рынок мусорных облигаций.

Результатом краха рынка акций было то, что рынок мусорных, целиком зависящий от оценки

активов корпораций, также перестал функционировать. Ветреный рынок сообщил, что в один

прекрасный день все богатства корпоративной Америки съежились с 1,2 триллиона до всего

лишь 0,8 триллиона долларов. Когда покупатели мусорных обнаружили, что стоимость

обеспечения их собственности меняется совершенно непредсказуемым образом, они начали

распродавать свои активы. 19 октября наша операция с мусорными облигациями Southland обратилась в прах. С крахом рынка облигаций стоимость цепи магазинов 7-Eleven, а значит, и

ценность облигаций, обеспечиваемых стоимостью этих магазинов, также рухнула. Я наблюдал за

тем, как разворачивалось все это, и обзванивал своих европейских клиентов. Когда я добрался

до моего француза, он поблагодарил меня за то, что я не всучил ему эти облигации [Позднее я

узнал, что, как это ни забавно, операция с облигациями Southland обернулась грандиозным

успехом. Впрочем, мой скептицизм относительно нашей способности работать с мусорными

был до известной степени оправдан. В середине 1988 года первая в Америке

многомиллиардная операция по выкупу корпорации в кредит завершилась провалом. Сеть

аптек Revco, выкупленная администраторами компании на деньги, собранные с помощью

мусорных облигаций, эмиссия которых была организована Salomon Brothers, подала прошение

о признании ее банкротом.].

Широкая публика не могла видеть большинства событий, случившихся с крупными

фирмами вроде нашей в ходе биржевого краха. Но одно серьезное происшествие получило

громкую огласку. Фирма Salomon Brothers, наравне с другими уолл-стритов-скими фирмами, согласилась приобрести у британского правительства и разместить по всему миру 31,5% акций

компании British Petroleum. В момент биржевого краха мы являлись владельцами солидного

куска этой компании. И на этом пакете акций мы потеряли 100 миллионов долларов. Кто мог

догадаться, что крупнейший в истории нашей фирмы договор о размещении акций совпадет с

крупнейшим в истории падением рынка акций? И кто мог бы предсказать, что первая же наша

крупная операция с мусорными облигациями совпадет по времени с крахом всего рынка

мусорных облигаций? Просто поразительно, насколько мало мы были в состоянии

контролировать события, особенно в свете того, сколь усердно мы предавались курению

гигантских сигар и посыланию всех на хрен.

В ходе биржевого краха Джон Гутфренд, казалось, опять стал самим собой. Впервые за