Майами, 69

- Мы сегодня еще не виделись, - сказала она подошедшему к ней парню.

- А, это ты, Конни! - изобразил удивление Рене. - Я-то думаю, кто это здесь стоит.

- Ну, теперь знаешь?

- Тебе что-то надо?

Блондинка коснулась рукой его нового вечернего белого пиджака.

- Пожалуйста, Рене, не заставляй меня страдать, - попроси ла она. - Ты мне причиняешь душевную боль, а тут еще мистер Флетчер привел эту рыжеволосую суку, которая лишила меня приработка. У меня от этих неприятностей голова идет кругом.

- А кто эта рыжеволосая?

- Да прилетела тут одна из Стамбула, а этим утром открыла себе офис в бельэтаже гостиницы. Наверное, любовница какого-нибудь босса, а офис использует для прикрытия своих грязных делишек.

- Она что, рыжеволосая турчанка? - оживился Рене.

- Да нет, никакая она не турчанка. Просто прилетела ночным рейсом из Стамбула. Но я пришла не ее обсуждать, а поговорить с тобой о нас.

- А что говорить о нас?

- Я хотела выяснить наши отношения, Рене.

- А с какой стати ты у меня спрашиваешь о них?

- Ты меня вынуждаешь.

- Я что, клялся тебе в вечной любви?

- Нет.

- Может, я тебя изнасиловал?

- Нет.

- Или я первый, кто с тобой переспал?

- Ты прекрасно знаешь, что ты у меня не первый. Но это к делу не относится. Когда я попросила тебя быть осторожным, ты сказал, что принимаешь таблетки.

- Я так всегда делаю в подобных случаях.

- Да, но твои таблетки не сработали.

- Что ж, вини в этом аптекаря, у которого я их покупал. Послушай, Конни, я же предложил тебе сто долларов, чтобы ты обратилась к врачу. Даже адрес врача написал.

- Знаю. Поэтому я и здесь. Дело в том, что врач требует с меня пятьсот.

- Так ты хочешь, чтобы я дал тебе пятьсот баксов?

- Не знаю. Но я забеременела по твоей вине, и ты просто обязан что-то предпринять, - ответила Конни и облизнула губы. - Конечно, если не хочешь тратиться на аборт, есть другой путь, более дешевый. Проблему можно решить всего за вшивых три доллара плюс стоимость анализа крови.

- Ты предлагаешь жениться на тебе?

- А почему бы нет? На меня что, страшно смотреть? Или я плоха в постели? Что же такое делает для тебя эта сука из 409-го, чего я для тебя не делала?

Рене был поражен.

- Да хватит, Конни! - выдавил из себя парень. - Ты, наверное, меня разыгрываешь? Я что, обязан жениться на каждой шлюхе, с которой переспал? Да их было столько, что они не уместились бы в оружейной палате нашего округа.

- Так, значит, теперь я уже и шлюха.

- Ну уж и не девица-скромница.

- Так ты ничего не предпримешь?

- Я же сказал тебе, что дам сто долларов.

- Из ее кошелька. Она их даст?

- А какая тебе разница?

- Может быть, даже очень большая.

- Хорошо, - начиная терять терпение, произнес Рене, - Итак, тебе не все равно, откуда возьмутся деньги. Тогда скажи мне твердо, возьмешь у меня сто долларов или нет, и на этом покончим.

- Ладно, Рене, вопрос не в деньгах и не в их сумме, - сказала девушка. - Я просто хотела сообщить тебе, в каком я положении. Если ты решил порвать со мной, то пусть так и будет. Забудь меня.

- Ну вот, - с радостью в голосе произнес парень, - наконец-то ты говоришь мудрые слова. Теперь ты снова та умница Конни, которую я знал до этого. А потом, учти, мы же работаем в одной гостинице и поэтому будем часто видеться.

- Да, будем видеться, - повторила девушка. - Что ж, желаю тебе всего хорошего, Рене. Веселись.

- Попытаюсь, - сухо ответил парень.

Он с легким раздражением посмотрел вслед освещенной лунным светом Конни, направившейся в сторону гостиницы, затем вынул из пачки импортную сигарету с золотым ободком на фильтре и, закурив ее, принялся нервно пускать изо рта дым. "Эта Конни с ума сошла, - подумал Рене. - Неужели она решила, что я предпочту ее, гниду, а не мадам Сью Филлипс, принадлежащую к сливкам общества, ту, которая от меня без ума настолько, что дважды за один сезон прилетала в Майами-Бич, чтобы только побыть со мной?"

Да, что и говорить, молодой и красивый Рене был очень высокого о себе мнения.

Оставляя за собой шлейф дыма дорогого турецкого табака, он прошел по прогулочной дорожке до ряда кресел, стоявших неподалеку от плавательного бассейна, и, нарушив правило, согласно которому никто из служащих гостиницы ни в рабочее, ни в свободное время не имел права пользоваться креслами, сел в одно из них. И стал разглядывать отдыхающую публику: молодежь, плескающуюся в ярко освещенном бассейне, и супружеские пары среднего возраста, которые дышали свежим воздухом и слушали музыку, доносившуюся из ресторана "Империал".