Магниты

— Не очень, — соврала Яна. На самом деле есть она хотела почти всегда, потому что лет с тринадцати постоянно сидела на диетах. Мама считала ее склонной к полноте.

Лев Константинович кивнул сам себе и достал из холодильника лазанью. Пока та крутилась в микроволновке, он сходил куда-то вглубь квартиры и вернулся с большим клетчатым пледом.

— Давай на диван.

Яна забралась с ногами на кухонный диванчик и закуталась в протянутый плед. Лев Константинович налил горячего чаю, а спустя пару минут поставил перед Яной тарелку с дымящейся лазаньей.

— Ешь. Потом расскажешь.

От воспоминания о том, что она сделала, желудок скрутило, но Лев Константинович смотрел так строго, что Яна взяла вилку.

Лазанья была очень вкусной. Наверное, потому, что Яна ела ее так редко, каждый раз был праздником. Все это время Лев Константинович сидел напротив, подперев щеку рукой, и задумчиво ее разглядывал. Наконец Яна не выдержала и, отложив вилку, произнесла:

— Сегодня Дима… расстроился.

— А поконкретнее? — взгляд босса стал цепким.

— Мы были в переговорной. Он вдруг… встал из-за стола и к окну побежал. Открывать его начал. Ваш сын вмешался, они поссорились…

— Ну, может, ему просто душно стало? — резонно заметил босс.

— Ну да, он выглядел так, будто ему дышать нечем, но…

— Понятно. Ты не пугайся. У него бывают панические атаки. Не опасно. Просто плохо в моменте.

— А давно у него так? — спросила Яна, кутаясь в плед.

— С тех пор, как родители погибли.

Босс смотрел внимательно, будто отслеживал Янину реакцию. Она не знала, что именно он хочет увидеть, поэтому спросила:

— А как они погибли?

На самом деле о гибели Алексея Волкова она знала мало. Мама ограничилась словами «погиб в авиакатастрофе», и Яне пришлось собирать сплетни по крупицам, хотя вообще-то речь шла о ее отце.

Кажется, Лев Константинович тоже об этом подумал, потому что шумно выдохнул и, переведя взгляд на стену, негромко произнес:

— Самолет, который пилотировал Лёшка, разбился в горах.

— Маленький?

— Что? — Лев Константинович, будто очнувшись, посмотрел на Яну.

— Самолет был маленький?

— Легкомоторный, — сказал босс, а потом встал из-за стола и вышел из кухни. Впрочем, тут же вернулся, держа в руках фотографию в рамочке. — Вот он.

Босс протянул ей фото, и Яна застыла. Да, она догадывалась, что мать знала, что делает, но все равно испытала шок, увидев копию самолета с наклейки в сегодняшнем буклете. Взяв в руки фото, она сосредоточилась на лицах людей, стоявших рядом с самолетом. Алексей Волков и Лев Крестовский над чем-то смеялись, еще не зная о том, что одного из них скоро не станет. Яна вновь вспомнила бледного Диму, сидевшего на заднем сиденье машины и безучастно кивавшего на слова Маши, и на ее глаза навернулись слезы.

Лев Константинович вытащил рамку из ее судорожно сжатых пальцев и присел рядом на диванчик.

— Янка-Янка, — вздохнул он и неожиданно притянул ее к себе.

Это стало последней каплей: Яна все-таки разрыдалась. Она рыдала, уткнувшись носом в мягкую домашнюю футболку Льва Константиновича, и мечтала рассказать ему правду. Он ведь умный, сильный, он точно поможет. Вот только она не была уверена, что он простит ее. Это ведь по ее вине Диму накрыло панической атакой. Диму он знает всю жизнь, а с ней общается меньше года, и то вынужденно. Яна громко всхлипнула, готовая отдать что угодно, чтобы рядом с ней был человек, который вот так же заботился бы о ней, как Лев Константинович о Диме, которому было бы не все равно, что с ней.

— Ну-ну... Хочешь, завтра выходной возьми? Только индусам напиши с утра, не забудь.

Яна замотала головой:

— Нет, я лучше на работу.

— Ну, как знаешь, — протянул Лев Константинович и погладил ее по голове.

Интересно, а с Димой он настаивает до последнего, если считает, что тому лучше отдохнуть, например? Ревность к брату была гадкой, особенно после сегодняшнего, но Яна, захлебнувшаяся в жалости к себе и чувстве собственной ненужности, ничего не могла с этим поделать.

В дверь квартиры неожиданно позвонили, и она, вздрог­нув, отстранилась. Ее испуганный взгляд замер на влажном пятне на футболке босса.

— Я вам футболку тушью испачкала, — прошептала Яна.

— Постираем, — усмехнулся Лев Константинович и потрепал ее по волосам, как маленького ребенка. — Там курьер продукты привез.

Лев Константинович ушел открывать, а Яна закуталась в плед по самые глаза, размышляя о том, имеет ли она право сидеть здесь и плакать у босса на плече. Это было в высшей степени непрофессионально и, возможно, выглядело даже двусмысленно. А что, если он подумает, будто она пытается завязать с ним какие-либо отношения вне работы? От этой мысли Яну будто кипятком окатило. Да, Лев Константинович ей нравился. Отрицать это было глупо. Но самым главным для нее было его доброе отношение. Стоило ли это романа, наверняка кратковременного, с последующей потерей его хорошего отношения? Определенно, нет.

Яна так увлеклась размышлениями, что вздрогнула, услышав холодное:

— Добрый вечер.