Магнетизерка

«Стало быть, этот человек не только из высшего и образованного круга, но, возможно, из дипломатического корпуса, где шифровальные сообщения в большом ходу».

«Шпион!»

«Никогда не поверю, что генерал Талызин имел сношения со шпионами. Он был слишком привязан к цесаревичу Александру».

«Его могли использовать втемную».

«Могли, но кто? Английского посланника лорда Уитворда, явного шпиона и заводчика заговора против императора Павла, попросили из России еще в девяносто девятом».

«Зубовы?»

«У этих не хватило бы ума».

«Беннигсен?»

«Тоже нет. Они были достаточно знакомы, чтобы спокойно встречаться и разговаривать вживую, а не слать друг другу, словно тайные любовники, шифрованные записочки».

«И все же, записка, скорее всего, связана с заговором против Павла. Роль Талызина в сем предприятии слишком хорошо известна».

«Содержание записки тебе все равно не узнать, не прочитав ее, так что ищи ключ. Кто, к примеру, могли быть составителями этих шифров?»

«Математики, астрологи, магики».

«Верно. А это значит, что цифровой ключ представляет собой не просто случайный набор цифр, а некое каббалистическое число, то есть число со значением».

Число со значением!

Мурашки, пробежавшие по телу, говорили об одном: он на правильном пути. Пошарив в ящиках стола, он достал большую тетрадь, похожую на амбарную книгу, и стал судорожно листать.

Вот она, числовая азбука!

Павел Андреевич выбрал несколько цифр, которые, как он считал, наиболее подходили к ключу записки:

29 — злой умысел (убийство императора к доброму умыслу отнести трудно);

42 — путешествие (а почему нет, ведь и жизнь, и смерть суть наши путешествия в разных мирах);

48 — суд, приговор, наказание (самое подходящее для заговорщиков определение того, что они собирались сделать).

Теперь надобно применить ключ к записке. Например, 48.

Павел Андреевич размашисто написал на чистом листке бумаги:

ФОТСТ

Затем подписал под буквами:

Ф О Т С Т

4 8 4 8 4

Итак, четвертая буква по алфавиту вперед от Ф — Ш, восьмая от О — Ц, четвертая от Т — Ц, восьмая от С — Щ, четвертая от Т — Ц. Получается… ШЦЦЩЦ. Нет, не то.

Тогда так: четвертая буква по алфавиту назад от Ф — Р, восьмая от О — Ж, потом О, восьмая буква от С — И, четвертая от Т — О. Получается… РЖОИО. Опять не то.

Несусветная галиматья получилась у Татищева, когда он попробовал применить в качестве ключа и цифры 29 и 42. Правда, из сих попыток подполковник вынес и один положительный результат — ключ не мог состоять из двух цифр: только из трех или даже четырех.

Хорошо, пусть из трех.

Павел Андреевич выписал из тетради на листок несколько подходящих для ключа трехзначных цифр, отметая с двумя нулями:

315 — зло, вред;

318 — добродетель;

350 — справедливость (черт их знает, этих заговорщиков, может, устранение Павла они считали делом добрым и справедливым, а может, они просто веселые робяты);

365 — путешествие, усталость;

666 — убийство, зло, вражда.

Начал с последней.

Ф О Т С Т

6 6 6 6 6

Вперед по алфавиту получилось слово ЪФШЧШ, назад — ОЗМЛМ.

Татищев взял цифру 365: мимо.

Черт! Так можно возиться с этой запиской до морковкиного заговенья! Или до той поры, покуда рак на горе не свистнет.

Цифры 350, 318 и 315 тоже не являлись ключом к шифровке.

«Теперь попробуй четырехзначные», — сказал Татищеву его внутренний советчик.

«А ты знаешь, сколько там может быть вариаций?» — возмутился Павел Андреевич.

«Не так уж много, как кажется».

И правда, из числовой азбуки подполковник выбрал лишь с полтора десятка четырехзначных чисел, могущих быть ключами к шифру. Из них наиболее приемлемыми были 1095, 1260 и 1390. Последнее число отчего-то показалось ему знакомым, но на сей раз он решил начать с первого.

Мимо! Второе. Тоже мимо. Ну, если и число «опасность» не подойдет…

Погоди-ка, погоди-ка! Угличская драма! Дело о загадочной кончине царевича Димитрия в 1591 году. Официальная версия была тогда такая: царевич страдал падучей болезнью и, играя ножиком в тычку, в приступе сей напасти упал на нож и закололся. Однако когда в Углич прибыла следственная комиссия во главе с боярином Шуйским и из рва у крепостной стены извлекли вместе с другими труп дворцового дьяка Битяговского, по наущению коего, как говорили в городе, убили царевича, то в портах его была обнаружена грамотка с непонятными словами. Грамотку ту вместе со следственными материалами Шуйский привез в Москву, и оказалась она ни много ни мало как «затейливым письмом», то бишь литореей — настоящей шифровкой. Долго бились над ней умельцы-подьячие из Приказа тайных дел, покуда не расшифровали. А на грамотке сей было всего две строки:

Веление Верхней Венты: царевича Димитрия убить, да обставить так, будто сие случай не щастный.