Магистр Войны

— Другом, Ибрам, — сказал Вон Войтц.

Гаунт замешкался.

— Если вы так говорите, сэр, — ответил он.

Вон Войтц мгновение изучал его. Дождь продолжал капать с его бороды. Он печально кивнул, как будто признавая право Гаунта на обиду.

— Да, в самом деле, — тихо сказал он. — Я так сказал. Этот разговор мы должны провести за парой стаканов амасека. Не здесь.

Он посмотрел вверх в дождь.

— Это не самое гостеприимное место. Я прошу прощения, что место твоего возвращения не более великолепная сцена.

— Что есть, то есть, — сказал Гаунт.

— Не только погода, Гаунт, — повернулся Вон Войтц и положил руку на плечо Гаунта, как будто собирался повести его во внутренние помещения под доком. — Урдеш, — сказал он. — Это кровавое месиво.

Гаунт слегка напрягся.

— Когда вы используете слова, как «месиво», Бартол, — сказал он, — это всегда преуменьшение. Эвфемизм. И я тотчас ожидаю, что за этим последует какое-то описание того, как Призраки смогут вытащить вас из этого ценой своих жизней.

Настала тишина, кроме стука дождя в доке и по навесам.

— Я заявляю, сэр, — сказал Казадер, — что человек не должен так говорить с Лордом генералом. Вы обязаны немедленно извиниться и...

Вон Войтц резко поднял руку.

— Спасибо вам, Полковник Казадер, — сказал он, — но мне не нужно, чтобы вы защищали мою честь. Полковник-комиссар Гаунт всегда говорит то, что у него на уме, и поэтому я ценю его, а, так же, именно поэтому он все еще полковник-комиссар. То, что он сказал, было правдой, подкрепленной горячим темпераментом, без сомнения, но, все-таки, правдой.

Он посмотрел на Гаунта.

— Урдешская Война будет закончена благодаря хорошей тактике и сильному командованию, Гаунт, — сказал он. — Она ничего не потребует от тебя или твоих людей. Реальное месиво – это крестовый поход. Образ действий изменился, Брам, и эти дни, вероятно, лучшее время для правды и откровенного разговора. Это такой момент, Брам, один из таких моментов, которые запоминает история.

— Мое отношение со временем и историей слегка исказились, сэр, — сказал Гаунт.

— Вы испытали провал во времени, так ведь? — спросил Байота.

— Авария при переходе из варпа, — сказал Гаунт.

— Ты пропустил время, — сказал Вон Войтц, — но это время теперь может быть твоим. Оно должно принадлежать влиятельному человеку.

— У меня есть влияние? — спросил Гаунт.

Вон Войтц тихо засмеялся.

— Больше, чем ты даже можешь представить, — ответил он, — и будет еще больше. Давай поговорим, где-нибудь подальше от этой омерзительной погоды.

XII. БЕЗОПАСНОЕ МЕСТО

Под собой, сквозь сильный дождь, Гол Колеа наблюдал, как Армадюк избавляется от своего содержимого.

Он стоял на наблюдательной платформе, расположенной высоко на суперструктуре корабля. Платформа автоматически выдвинулась, когда открылись люки корабля. Внизу, как муравьи, медленные процессии людей шли по накрытым мостикам в док, и тяжелые машины везли вниз паллеты, нагруженные грузами и материалами.

Он чувствовал холодный воздух, слабо затуманенный нефтепродуктами и дождем. Он чувствовал холодный ветер на коже. Это был не дом, потому что он больше никогда его не увидит, но это был дом. Это напоминало ему высокие стены Улья Вервун.

В той жизни, тогда, он побывал на высоких стенах улья несколько раз. У такого человека, как он, шахтера с границ суперулья, нечасто были причины или разрешение, чтобы посетить такую господствующую позицию. Но он хорошо помнил вид. Его жена любила это. Когда они впервые сошлись, он иногда сохранял бонусные деньги, чтобы позволить себе заплатить за пропуск на Панорамную Аллею, для ее удовольствия. Он даже сделал ей там предложение. Это было задолго до того, как появились дети.

Мысли о его детях причиняли ему боль. Гол ненавидел то, что он ощущал страх и боль каждый раз, как они появлялись в его мыслях. Хотя в этот раз это ощущалось не так, прошло десять лет, как он повел десант на Айгор 991 для пополнения запасов. Десять лет с тех пор, как он услышал голос. Целых десять лет с тех пор, как голос сказал ему, что он был проводником для демонов, и что ему нужно принести орлиные камни или его дети погибнут.

Ужас от того дня задержался в нем. Он пытался выкинуть это из головы. Когда ты сражаешься на передовой против Архиврага, Губительные Силы пытаются обмануть тебя и осквернить тебя постоянно. Он говорил себе, что все это было: обманом варпа. Он так же сделал доклад Гаунту, о голосе и что он требовал, но не обо всем остальном. Как он мог доложить об этом? Ради своих детей, как он мог признать, что был обречен?

Затем был инцидент в ангаре во время абордажа. Баскевиль все рассказал ему об этом. Казалось, что, весьма вероятно, теперь они знали, что представляют собой «орлиные камни». Теория Баска, и соответствующие мнения, все были засекречены, чтобы стать частью официального доклада Гаунта верховному командованию. Теперь они были в безопасности на Урдеше, все дело будет передано властям, людям, которые знали, что делают, не таким рядовым пехотинцам, как он.