Магия воздушных струн

Уже на следующий день Гильем, Эрнальд и Тард предстали перед Диосом, воодушевленные и немного растерянные: они ощутили в себе новые способности. Диос немедленно взялся за их обучение. Эни было интересно, какие силы породит в них ее кровь, но пока они учились основам и делали мелочи, которые ей демонстрировал Юст, – зажигали и гасили огонь, пытались приручить ветер или создать молнию.

Но долго сидеть без дела и смотреть на них Эни не могла. Предсказание Адаллы не давало ей покоя – как, впрочем, и многое другое.

То, что случилось с ней здесь, в Предгорье, не шло ни в какое сравнение с болезненными воспоминаниями детства: это было намного страшнее. И все же одна мысль о том, кого она все это время считала отцом, заставляла сердце цепенеть. Перед глазами возникал полыхающий дом и внимательный взгляд, которым Тугарт скользил по кустам, выискивая ее. Однако Эни твердо решила: она должна взять себя в руки и в совершенстве овладеть воздушными струнами, как бы это ни было сложно.

Силы возвращались, но медленно. Диос попросил ее не покидать территорию усадьбы, поэтому Эни просто отошла подальше от Темнокрылых и сделала струны видимыми.

Воздух рассекло множество нитей. В глаза сразу бросилась та единственная, что сверкала золотом, но Эни и не подумала прикасаться к ней. Хотя ее звучание было восхитительным, а Диос заверил, что она, Эни, тут ни при чем, чувство вины за произошедшее в Ишдате никак не желало покидать ее…

В конце концов, было много других струн: стихий, звуков, предметов. Да и людей. Эни улыбнулась, легко обнаружив Гильема, Эрнальда и Тарда. Теперь их струны слабо отдавали золотистым свечением – видимо, это случилось после того, как они отведали кровь Диоса заодно с ее кровью.

Была и еще одна необычная нить – переливающаяся перламутром. Чуть дальше она сплеталась со струной Юста. Эни не сразу разобралась, кому она принадлежит, но потом поняла: лурго. Почему-то его струна не была похожа на те, что олицетворяли других животных, но она отличалась от человеческих и эвендинских.

Эни взяла ее, струну магии и две звуковых и сыграла простенькую мелодию. Спустя минуту лурго прибежал на зов откуда-то из глубины двора.

– Что ты такое? – спросила Эни, поглаживая его за ухом.

Лурго вместо ответа лениво зевнул и медленно направился в сторону Гильема и Тарда, которые с большим удовольствием использовали свои новые способности друг на друге.

Больше Эни его не видела. Юст сказал, что видел, как лурго убегал в лес. По ее просьбе он поискал его там, но тщетно.

Спустя несколько дней пришли тревожные вести. Король Дориан получил послание Готтрана. Поколебавшись, он отправил к Предгорью небольшое войско и дал советнику относительную свободу действий. Королева Регина возражала, но Дориан ограничился лишь тем, что поставил условие: лорд Йоран не должен пострадать, и ни один мятежник не должен быть казнен до тех пор, пока он лично не рассмотрит его дело.

Готтран ликовал. Ограничения Дориана ничего для него не значили: всегда можно было сказать, что противник погиб в бою. Теперь оставалось только дождаться, когда прибудет войско.

Была, однако, и хорошая новость: почти ко всем жителям Ишдата вернулось зрение. Люди послушались тайновидца, и вода из реки снова открыла им глаза. Самое интересное заключалось в том, что многие из прозревших покинули Ишдат и направились прямиком в Предгорье с желанием служить Двуликому. Оставалось загадкой, как они узнали о том, что и почему с ними произошло, – то ли об этом позаботился Орталия, то ли речная вода обладала не только исцеляющим свойствами. Как бы то ни было, Диос велел провести людей через барьер, и народу в Предгорье значительно прибавилось.

Зрение не вернулось только к Ирмиэлю и Лирди.

Это известие вызвало у Эни бурю эмоций. До сих пор она связывала все свои беды с Осбертом и Готтраном, которому тот служил, но, выслушав Диоса и Одера, который принес вести, осознала: подруга жестоко ее предала. Примириться с этим было непросто. И тем хуже, что Эни не только сама была уверена в благих намерениях Лирди, но и уверяла в них других. Из-за этого случилась беда – Темнокрылые подвергли себя опасности, а многие жители Ишдата пережили ужасное наказание.

Диос понимал, что чувствует Эни, и не стал тратить время на утешения: это было бы бессмысленно. Вместо этого он молча обнял ее.

– Я… – прошептала Эни. – Я должна попросить…

– Ты ничего не должна, Эни. Впрочем, можешь. Но зрение к ней не вернется. Я бы хотел сказать тебе, что она просто запуталась, но это не так. Она знала, что делает.

– Ясно.

Эни вытерла глаза и отстранилась от него.

– Что-то еще, да?

– Готтран собрался идти на нас войной, и мы будем вынуждены ему ответить. В конце концов, они уже знают о природе барьера и при желании смогут преодолеть его, а если и нет, то стянут сюда все силы Фарадона. Нам это совсем не нужно. Ну и после того, что с тобой произошло…

У Эни упало сердце.

– Ты… Ты хочешь отослать меня?