Магия в скорлупе

Кобольд помахал ей вслед рукой, и дверь закрылась. Маг осмотрел мебель. Все было из мягкой блестящей кожи, дерева, стали и стекла. И вспомнил свою комнату: побитый молью полог над кроватью, холодный каменный пол, блохи в матрасе, мышиные норы в стенах. Когда он завершит свое дело, трудно будет уехать, хотя на другом конце коридора времени, в его собственном мире, его ждет награда. Однако Кобольд знал, что, если он не вернется с Уиккой, за ним могут послать нечто более страшное, чем еще один волшебник. Колдуна одолевали, и не в первый раз, болезненные дурные предчувствия относительно его хозяина, чье лицо он никогда не видел, а имя — не знал. Он весь ушел в свои мысли, когда вдруг заметил Фебрис.

На какое-то время колдун забыл о ней. Он нахмурился.

Фебрис сбросила туфли на высоких каблуках и сейчас растирала большие раздвоенные ступни. Вся она — просто дешевая копия обыкновенной женщины, а уж ноги и вовсе дрянная подделка. (Чтобы сделать пальцы на ногах, нужен очень хороший колдун.)

— Я не хочу быть женщиной здесь, и мне не нравятся контактные линзы.

— И не нужно, чтобы они тебе нравились. А теперь иди и поучись улыбаться, пока я буду работать.

Когда Фебрис ушла, Кобольд еще долго стоял и смотрел на коричневые камни залива, видневшиеся за садом.

Гидеон и его виверна были где-то там. Кобольд прошептал только одно слово:

— Скоро.

Глава 8 Неудачное предсказание

Высоко над гаванью Уикка сидела на гнезде и стонала. Чешуйки на животе были содраны при падении сквозь фабричную трубу, живот неприятно раздуло от обжорства. Теперь, когда запас сахара и кофеина в организме истощался, у нее начала ужасно болеть голова.

Однако, несмотря на туман в голове от переедания, материнский инстинкт виверны был силен. Каждый час она поднимала раскалывающуюся голову и проверяла состояние яйца. Проведя чувствительным кончиком клюва по скорлупе, она убедилась, что трещин нет. Она внимательно прислушивалась, не слышно ли слабых звуков «роу-роу»,чем-то похожих на писк проклевывающегося цыпленка. Яйцо оставалось совершенно целым, а внутри было тихо. Довольная Уикка поглубже зарыла яйцо в пух, а сама как можно плотнее уселась на нем.

Вскоре она задремала, и ей снился шоколад.

Когда Мерлин проснулся, было десять часов вечера. Он разбудил Гидеона, и они решили поесть. Еду им доставили из китайского ресторана. Мерлин взял коробку с закусками, заплатил посыльному и закрыл дверь. Гидеон решил, что Мерлин очень сильный волшебник, если ему принесли еду с другого конца света. Он не знал, что китайский ресторан расположен в пяти минутах от них, на Харвард-сквер.

Из белых бумажных коробок с металлическими ручками Мерлин достал горячую птицу, тушенную со специями и рисом. Они ели ее палочками. Потом они попробовали маленькие пирожки, которые сначала нужно было разломить и посмотреть, какое предсказание находится внутри. По мнению Гидеона, это было гораздо приятнее, чем прятать предсказания в огромных пирогах для развлечения двора, по старому королевскому обычаю.

Мерлин вытер рот бумажной салфеткой.

— Ну, нам лучше бы приступить к работе. Уже почти полночь.

Перед рассветом — лучшее время для привораживания. Работая вместе, они подготовят все для колдовства примерно за три часа.

Из-под кровати с пологом Мерлин вытащил длинную плоскую коробку. Ее всю покрывали магические руны и надпись: «Категорически запрещается открывать без особого разрешения или присутствия Айена Мерлина О’Ши, доктора истории, мастера волшебных искусств».

В коробке лежала веревка из стеклянного волокна, покрытая серебром. Через каждые семь дюймов по всей ее длине висели короткие стеклянные трубочки, один конец которых был открыт, а другой — заострен, а также десятки серебряных зажимов, похожих на крючки для занавесей. Вернувшись в кабинет, Мерлин разложил все на ковре и вздохнул.

— Вы, должно быть, думаете, что возможно привлечь виверну более простым способом. Увы, комиссия по привораживанию заседала триста лет, но так ни к чему и не пришла.

Мерлину пришлось проверить каждую из сто одной трубочки, чтобы ни в одной из них не оказалось трещин. Поврежденные трубочки надо было заменять новыми из деревянного ящика с эдинбургским почтовым штемпелем.

Потом Мерлин ударил по каждой трубочке крохотным серебряным же молоточком и прислушался. Если она не звенела, требовалось отполировать край трубочки наждаком. Затем осмотрел всю веревку, чтобы убедиться, что серебряное покрытие нигде не стерлось, и натер его шелком, смоченным маслом из маленькой баночки. Проработав целый час на четвереньках, Мерлин со стоном разогнулся и проковылял на кухню, чтобы сварить кофе.