Магия соперниц

– Даю подсказку. Это не иллюзия. И не преобразование. Вообще-то я использовала вашу же вариацию техники Теренваля и наложила несколько слоёв антиокаменяющего заклинания, и у меня их осталось ещё с десяток. Это на случай, если вы ещё раз захотите попробовать, – добавила я, одарив его самой приторной и ядовитой улыбкой из своего арсенала.

Бенедикт зарычал, но я быстро произнесла:

– Бенедикт! Окаменеть!

На его лице мелькнуло изумление, а в следующую секунду его кожа посерела, а губы застыли. Наколдованная лодка под его весом раскрошилась на ледяные осколки. Я успела поймать его пустой каменный взгляд, прежде чем он скрылся под волнами.

Чёрный Дракон издал звонкий клич и нырнул за ним.

– Эй! – воскликнула Моппи. – Я думала, он теперь свободен!

Но уже через мгновение гигантская змея поднялась из воды, осторожно держа в своих страшных клыках нечто маленькое и переливающееся. Медленно подплыв к нашей перевёрнутой лодке, дракон опустил голову, чтобы мы смогли разглядеть его добычу.

Это была корона.

Я пихнула Моппи локтем:

– Мне кажется, он хочет, чтобы ты её взяла.

Она дрожащими руками приняла дар, и Чёрный Дракон удовлетворённо кивнул:

– О славная королева, чем я могу вам услужить?

– Но ты больше не обязан мне служить, – возразила она. – Я отпустила тебя.

– Да. И теперь я свободен в своём выборе служить вам. Не потому, что так повелели боги, а потому, что я сам этого желаю. Что прикажете?

Тревогу на лице Моппи сменила широкая улыбка облегчения. Она взглянула на меня и, сжав мою руку, громко, чтобы измученные мятежники на борту «Виктории» могли её слышать, сказала:

– Пришло время обсудить мирное соглашение.

Как оказалось, переговоры проходят намного быстрее, когда у одной из сторон есть огромное и страшное морское чудовище. Уже через три дня моя мама, остальные члены Совета, капитан Порфира и королева Агамопа пришли к соглашению. К несчастью, мне пришлось присутствовать почти на всех заседаниях, даже во время обсуждения до смерти тоскливых деталей, касающихся участков и ограничений добычи улиток с колючими раковинами. Я понимала, что это важно, но, если честно, ближе к пятому часу споров все голоса для меня слились в единый неразборчивый гул.

К третьему дню длинный лист жалоб сократился до нескольких вопросов. Я слушала вполуха, занятая поисками в гримуаре способа, как наконец избавиться от надоевшего сияния. Да, оно немало мне пригодилось, но хорошего понемножку.

– Нет, – настаивала капитан Порфира, – это не обсуждается. На новой Медазии нет места даже намёку на предательство. Не хватало, чтобы история повторилась.

– Прошло больше сотни лет, – возразила мама своим «переговорным», как я его про себя называла, тоном, обманчиво холодным, как обёрнутый в шёлк стальной клинок. – Его давно нет в живых. Нельзя наказывать…

– Радуйся, что мы не требуем кровной мести! – перебила Порфира.

Пауза. Мама помассировала переносицу, затем кивнула. Переговорный тент стоял на берегу, но даже близость моря не спасала от жары.

Сидящая рядом со мной Моппи застонала:

– Если бы я знала, как скучно быть королевой, я бы никогда на это не согласилась. Может, отдать корону Лиссе?

– Ты сожалеешь? – тихо спросила я, хотя наши мамы, погружённые в переговоры, вряд ли нас слышали.

– Нет, – ответила она и скомкала лист бумаги, на котором отрабатывала подпись для мирного соглашения. – Ну, речь ведь о Медазии. Это намного важнее моих желаний.

– А как же магия? Ты всё ещё можешь учиться.

– У кого? – Моппи склонила голову набок.

– Мама сказала, мастера Бетрис отпустят, как только будет подписано соглашение. Мы можем снова стать её ученицами – если она, конечно, примет нас назад. Всё станет как раньше.

– Как когда мы ненавидели друг друга? – Она бросила в меня бумажный шарик, и он отскочил от моего хмурого лба.

Я закатила глаза.

– Я думала, – продолжила Моппи, – ты на всё готова, лишь бы поскорее сбежать с Медазии в эту свою школу «Магика» с её модными шляпами и мантиями.

– Вряд ли теперь получится, – заметила я. – Хоть император и согласился на мирный договор, но это не значит, что он от этого в восторге.

Этим утром пришло письмо, всё в золоте и с шёлковой лентой, наделившее мою маму правом завершить переговоры от лица императора. Похоже, ему так не терпелось гарантировать себе поставку медазийской фиолетовой краски, что он предпочёл не раздувать конфликт. Душераздирающие статьи о Чёрном Драконе тоже наверняка сыграли в этом свою роль.

– Хорошо, – сказала мама. – Но только если вы снизите пошлину на лимоны ещё на пять процентов.

– По рукам. – Порфира склонилась над столом и скользнула взглядом по занявшим всю его поверхность бумагам. – Думаю, это всё. Осталось лишь поставить подписи.

Мама взяла своё перо и витиевато расписалась, затем передала документ следующему члену Совета.

– А, вот и советник Фэрон. Как раз вовремя.