Магический круг

Последний раз я была в Вене лет десять назад, но до настоящего момента не осознавала, как соскучилась по этому городу моего детства, по всем тем рождественским и прочим праздникам и каникулам, проведенным с Джерси в музыкальной среде дяди Лафа и включающим поедание сластей, вскрытие завязанных лентами подарков и поиски пасхальных яиц. Мое личное восприятие Вены было богаче и многослойнее слащаво-сентиментального образа этого города, в общем и целом сложившегося во всем остальном мире: города «Strudel und Schnitzel und Schlag»[44], как говорил о нем дядя Лаф. Я знала другой город — пронизанный множеством традиций, пропитанный запахами и ароматами такого множества разнообразных культур, что при одной мысли о Вене меня охватывало чувство причастности к ее волшебной истории.

С самого основания Вена лежала на перекрестке, разделявшем и соединявшем восток и запад, север и юг, в центре некого слияния и смешения. Страна, ныне называемая Австрией — Остеррайх, что означает «Восточное королевство», — в древности называлась Остмарк, «Восточная марка», то есть граница, где заканчивался цветущий и понятный западный мир и начинался таинственный Восток. Но слово «mark» можно также перевести как «болото» — в данном случае имеются в виду туманные низины по берегам Дуная.

На протяжении тысячи семисот миль от Шварцвальда до Черного моря несет свои воды самая важная артерия, объединяющая Западную и Восточную Европу, — Дунай. Древние греки называли его Истр, римляне считали материнскими истоками, и его старинное название по-прежнему употребляется для описания аллювиальной дельты, отделяющей Румынию от СССР. Но как бы ни называли эту реку многие народы в разные века — Донау, Дон, Данувий, Дунария, Дунай, Дануб, — самое древнее кельтское слово, породившее все эти названия, было Danu — «дар».

Дар воды, не признающий границ, щедро обеспечивающий животворными дарами всех людей. И еще один дар, кормивший множество обитателей дунайских берегов, — некое сокровище из темного золота, на котором зиждилось богатство Вены и благодаря которому она получила свое название: Vindobona, доброе вино.

Даже сейчас в холмистых долинах венских пригородов я видела бесконечные ряды виноградников, раскинувших свои шишковатые лозы с пожухлыми листьями прошлогоднего урожая — дар богини Цереры. Но вино подарено другим божеством — Дионисом. Его дар успокаивает боль, пробуждает мечты, а порой доводит людей до безумия; он изобрел бурные праздничные пляски, и самыми ярыми его последовательницами стали исступленно танцующие женщины. По моему мнению, если этот бог и отметил своим покровительством какой-то город, то им была именно Вена, земля «вина, женщин и песен».

Мне и самой в нежном возрасте удалось встретиться с этим божеством прямо здесь, в Вене, когда Джерси пела в дневном спектакле «Ариадна на Наксосе» в Государственной венской опере имени Рихарда Штрауса.

Покинутая на острове Наксос своим горячо любимым Тесеем, Ариадна подумывает о самоубийстве. Но тут на сцене появляется Дионис, чтобы спасти ее. В тот день Джерси, исполнявшая роль Ариадны, пела: «Ты — капитан мрачного корабля, уплывающего в темные дали… » Ариадна полагает, что личность, вдруг явившаяся ей, — бог смерти, который пришел забрать ее в подземное царство. Она не понимает, что перед ней сам Дионис, он полюбил ее и хочет жениться на ней, а потом вознести к небесам, украсив их ярким созвездием ее свадебного венца.

Но я была тогда такой глупышкой, что понимала ситуацию ничуть не лучше Ариадны. Наверное, именно поэтому я устроила свое первое и единственное публичное выступление в жизни, и оно произвело неизгладимое впечатление, по крайней мере на членов моей семьи. Я искренне поверила, что ужасный Князь Тьмы (тенор) собирается обречь мою маму на вечные пытки адским огнем, и поэтому выскочила на сцену и начала спасать ее! Мне удалось потрясти весь оперный зал. До сих пор помню свое унижение, когда меня насильно унесли оттуда рабочие сцены. Слава богу, дядя Лаф оказался поблизости и спас меня.

После нашего ухода Джерси раздавала автографы в наполненной цветами артистической уборной и, безусловно, как только мы удалились, извинилась перед изумленной публикой за неожиданное выступление ее ребенка. Лаф решил утешить меня Sachertorte mit Schlagobers — замечательным тортом со взбитыми сливками, после чего мы прогулялись по знаменитому бульвару Ринг, окольцовывающему Вену. Когда мы подошли к фонтану, Лаф присел на край этого водоема, притянул меня к себе и посмотрел на меня с насмешливой полуулыбкой.

— Гаврош, милая моя, — сказал он. — Я хочу дать тебе маленький совет: никогда больше не погружай свои хорошенькие зубки в ноги, принадлежащие кому-то вроде Бахуса, как ты сделала сегодня. Я говорю об эхом не только потому, что этот конкретный тенор, возможно, больше не пожелает появляться на сцене с твоей матушкой, но также и потому, что Бахус или, как его еще называют, Дионис — это великий бог. А кроме того, тот певец всего лишь исполнял его роль, — заверил меня дядюшка.