Маги нашего города

Честно сказать, он и сам не очень представлял, к чему приведут его слова. И здорово изумился, когда мужик, едва они подошли к двери, вырвал руку, развернулся и глубоко, в пояс, поклонился. Отвесил, как говорится, по полной. Вона какие, оказывается, у наших чиновников навыки имеются. Не чета всяким там буржуям, которые приличные реверансы делать отучились!

Ржать он начал после того, как выпроводил дяденьку вон и плотно закрыл за ним дверь.

Любка, вспорхнув с кресла, подскочила к нему, широко скалясь. Ну чистая ведьмачка!

– Ты что с ним сделал?

– Лечил! – ответил он лающим сквозь смех голосом.

– От чего? – не унималась она.

– От гордыни.

– Ну Паш! Я же тебя серьезно спрашиваю.

– Что, завидно?

Он все не мог успокоиться. Уж очень комично выглядел этот средневековый поклон.

– Завидно! – наконец-то она разморозила свою улыбку. Теперь она стала больше похожа на привычную Любку, а не на чужую тетку в балахоне и с застывшим лицом. – Научи, а?

Он беспечно отмахнулся. Ну что за глупость, в самом деле. Но настроение было хорошее, озорное, и он беспечно-неопределенно пообещал:

– Ладно, как-нибудь.

– Сейчас хочу! Давай сейчас.

– Люб, мне бы поесть.

– Ну мы немножечко, – она прижалась к нему всем телом.

Даже через одежду чувствовался идущий от нее жар. А тон ее был такой, будто говорила она не о серьезных, так называемых сакральных знаниях, а о сексе, пусть даже быстром, как это и бывает на рабочем месте. Впрочем, кто ее поймет, что она на самом деле имеет в виду. А также кого, как и в каком виде.

Павел плотно взял ее за бедра и прижал к себе. Любка, запрокинув голову, жадно смотрела ему в глаза снизу вверх. Зрачки, будто у наркомана, точками. Радужки у нее, оказывается, двухцветные, карие с желтыми лучиками-сполохами.

Черт его знает, чем бы все это закончилось, если бы в дверь коротко не постучали – они едва успели отпрянуть друг от друга.

– Разрешите? – дежурно спросила секретарша и вошла, не дожидаясь разрешения. Прикрыла дверь и сообщила, заглядывая в бумажку, которую держала в руке: – Николай Николаевич заплатил двести евро, четыреста долларов и пять тысяч семьсот рублей.

– Что?

В голосе чародейки слышалось неподдельное изумление.

– Николай Николаевич... – завела было по новой секретарша, но Любка ее перебила, протянув руку в хозяйском жесте.

– Дай сюда, – забрала бумажку и спросила: – Кто там у нас еще?

– Двое. Павлова Екатерина...

– Помню.

– И Сламотский. Он на прошлой неделе договаривался, – с намеком сказала секретарша.

– Приму всех. Через... – Любка быстро посмотрела в сторону Павла. – Через пятнадцать минут. Я вызову.

И посмотрела на часы. Часы у нее были дорогие, в корпусе из белого золота на массивном браслете.

– Хорошо.

– Предложи им там чего-нибудь.

Секретарша – по виду ходячий параграф – кивнула и исчезла из кабинета, оставив после себя слабый аромат туалетной воды, который тут же был забит тяжелыми сладкими запахами, царящими в комнате.

– Минут сорок потерпишь? – спросила Любка.

– Чего? – не сразу понял Павел.

– Потом вместе сходим в ресторан. Ты что с ним сделал?

– С этим? Ну, подсказал, что тебе лучше заплатить. А то, сама знаешь...

Любка в голос, от души рассмеялась.

– Николаша заплатил! Кому рассказать – усохнут. Так не бывает.

– А кто он вообще?

– Крендель в пальто! – оборвала его Любка. – Ну, учи!

– Слушай, давай потом.

– Ты обещал, – она капризно выпятила губу. Не зло, не обиженно, так, играя, как опытная любовница играет в постели, умея даже через боль доставить партнеру удовольствие.

Он секунду поколебался – ладно, черт с ней. Ведь действительно пообещал, так что лучше с этим развязаться прямо сейчас. К тому же эти четверть часа нужно действительно чем-то заполнить. Ну не раскладываться же прямо здесь, на полу! Там же люди за дверью, кстати, незапертой, и вообще.

Ничего такого. Ничего. Только в пределах обшей практики. Самое простое. Самое необходимое.

– Ладно, смотри сюда.

Любка, в секунду став очень серьезной и внимательной, уставилась на него. На лбу обозначилась складка, свидетельствующая о ее сосредоточенности.

– Через тебя проходит много людей самой разной энергетической направленности и мощности, – начал Павел, подбирая слова так, чтобы они были знакомыми и понятными хотя бы на уровне популярных книжек и рекламных статеек на заданную тему.

– Я тебе чего, проститутка, что ли! – неожиданно перебила его и его мысль Любка.

Он сначала не понял. А потом рявкнул:

– Не перебивай!

Мысль он потерял.

Любка пару секунд таращилась на него, выкатив глаза и обозначив жесткие складки у губ, потом подобрела лицом.

– Извини, – помолчала, видимо, что-то поняла и подсказала: – Много людей бывает.

Он недовольно, почти зло кивнул:

– Вот именно. И они не только в момент контакта, то есть не только здесь и в это время с тобой взаимодействуют, но и потом, позже, очень долго сохраняют с тобой связь. Это вроде того, как попасть рукой в паутину, в лесу, казалось бы, уже отмахнулся от нее и прошел, а она все за тобой тянется. Или взять болезнь. Контакт с больным остался в далеком прошлом, даже забылся, но его последствия все еще ощущаются.