Магам можно все

— Врешь, — сказал я в третий раз.

Она покачала головой:

— Увы, нет… Возьми себя в руки, Хорт. Нам надо поговорить.

— Сперва отдай то, что принадлежит мне по праву.

— Моя жизнь тоже принадлежит мне по праву. Но не сомневаюсь, что, карая меня, ты испытаешь удовольствие куда большее, нежели любя меня… Уже почти испытал. Нет?

Я молчал.

— Этот уродец день за днем проделывал с тобой страшные вещи, а ты ничего не чувствовал, — продолжала та, что была Орой. — Когда деревенский парнишка скулил у твоих ног, а ты испытывал наслаждение, сравнимое со счастьем первой любви… Когда сегодня ты… но я не хочу об этом, — она помрачнела. — Это очень скверное ощущение, Хорт — находиться по ту сторону Кары… Сядь. Давай поговорим.

Облачко над камнями подтаяло. Осело, как весенний сугроб. Я шагнул к столу — облачко вздулось опять.

— Перестань суетиться, Хорт.

Я сплел пальцы в замок. Развернул ладони по направлению к собеседнице:

— Ты сказала, что превосходишь меня в магии?

— Будешь драться? С женщиной?

— Ты не женщина. Ты чудовище.

— Тебе совсем не интересно то, о чем я собираюсь рассказать?

Я помедлил и опустил руки.

Меня трясло от унижения. Мне хотелось бить, рвать зубами, мстить за поруганное чувство.

И еще — мне действительно было интересно.

Я переборол себя — и уселся на подоконник, рядом с совой.

* * *

…Человек изнутри виделся ей иногда деревом, иногда клубком ниток, иногда разъятым трупом, иногда сложной игрушкой. Но чаще всего человек виделся ей домом со множеством обитателей, живущих в сложных отношениях, но по незыблемым законам. Изучив этот «дом» со стороны, она запускала к испытуемому куклу; это было своего рода испытанием: если приживется подсадка, значит, обитатели «дома» разгаданы правильно и можно приступать к препарации, то есть насильственному выселению любого из жильцов.

Она была очаровательницей Эфой для барона Ятера — что за попадание! Десять из десяти!

Она была молодым помощником старикашки-купца — этот успех она оценивала скромнее, но тоже была горда.

Она была Тиссой Граб, в компании которой доверчивая ювелирша отправилась к сапожнику забирать заказ — попадание приблизительно семь из десяти, но тоже положительный результат.

Она была девочкой Елкой, к которой привязался, как к дочери, жестокосердный Март зи Гороф.

— Да, это тоже неплохое попадание. Душа Марта зи Горофа — подземелье с мертвецами, вы ведь не знаете, Хорт, истории Горофа. Он… Впрочем, не стоит об этом… Изготовленная мною Елка сумела победить в душе Горофа даже привязанность к дракону. О, эти члены драко-клуба! Широкое поле для препарации, интереснейшая и опасная работа: они ведь все почти внестепенные, а это добавляет, знаете, риска…

Я смотрел в ее горящие глаза. Мое болезненное раздвоение не проходило, наоборот, усиливалось. Я увлеченно внимал Препаратору — и я же выжидал, подобно охотнику в засаде. Я слушал лже-Ору и поражался ее взгляду на мир — и я чуял муляж Кары, как если бы он был теплым и грел мне кожу. Я не смотрел на уродца, но ежесекундно видел его; очень хорошо, что она придает такое значение этому рассказу. Что она так волнуется, так хочет попонятнее все объяснить. Замечательно.

— …Знаешь, то, что я делаю — наверное, невозможно… Я выселяю из «дома» ненужных жильцов. То есть в идеале я буду выселять ненужных, а пока мне приходится тренироваться на тех из них, кто подвернется под руку. Иногда я выселяю главу «семьи», и на этом порядок в доме заканчивается. Так было с Ятером… Понимаете?

Она обращалась ко мне попеременно то на «ты», то на «вы». Солнечный луч медленно пересекал комнату. Глиняный уродец оказался уже в тени, цветные искры самоцветов померкли.

Нет, я не стану драться с женщиной. Пока не припрут к стенке — не стану. Но Кара — другое дело. Карают вне зависимости от пола, но в соответствии с виной. Кара принадлежит мне, и я ее добуду; между мной и столом было три полных шага. По ту сторону стола сидела та, что назвалась Орой. Глаза ее горели не хуже самоцветов, я смотрел в них, послушно кивая.