Маг, связанный клятвой

У Мэта по коже побежали мурашки. Она что, предрекала ему дожить до того момента, когда объявится Чингисхан? Но это же несколько сотен лет! Мэт почувствовал, как вся его натура просто встала на дыбы: «Да при чем тут я? Разве не должны народы Европы сами выбирать свою судьбу? Разве не должен народ Ибирии сам себе выбрать правительство?»

Наконец Клото подняла глаза и встретилась со взглядом Мэта. На какое-то мгновение свечение, которое мешало Мэту до сих пор, ослабло, и он увидел на ее лице полосу совершенно гладкой кожи. И тут она обратилась прямо к нему:

— Глупый смертный! Ну и какой же ты выбор оставил этому народу?

— Ну... я так думаю, колдуны сами достаточно крутые диктаторы...

— Все людишки... рабы! — Губы Клото искривились в презрении. — Король и его приспешники диктуют каждый шаг, каждое движение своему народу! И они жестоки, страшно жестоки в своем принуждении.

— Бедные люди боятся обнять друг друга даже в стенах своих домов, — заметила младшая сестра, — опасаясь, что колдуны подсматривают за ними через свои волшебные кристаллы. Нет, эта самая жестокая, самая страшная тирания, которая когда-либо выпадала на долю людей.

Мэт уже готов был спросить их об Ироде и Нероне, но тут вспомнил, что он беседует с асами своего дела. Уж если кому и суждено знать, так это Паркам! Мэт вздрогнул при мысли, насколько ужасными должны быть колдуны:

— Да, но это не дает мне права навязывать им правительство!

— А что, ты можешь их освободить и оставить в полной анархии? — угрожающе спросила Клото. — Нет, так нельзя, тогда среди них снова появятся колдуны! Ладно, Маг, будь честным, разве ты не собирался захватить трон сам?

Сэр Ги и Иверна оторопело посмотрели на Мэта.

— Ну... в общем, да, — признался Мэт. — Да, но я собирался дать им хорошее правительство.

— Никакой тирании, никаких притеснений? Никаких налогов, никаких мучений!

— Ну... хоть какие-то налоги должны существовать, в противном случае, как пишут в газетах, у правительства не будет денег на осуществление самых насущных вопросов социальной программы. А мучений? Нет, точно, никаких мучений! И я им дам самые основные человеческие права, даже если ни слова не скажу об этом с самого начала.

— Ну значит, ты у них тоже украдешь свободу!

— Совсем нет! Первое, что я начну делать, — осуществлю образовательную программу, второе — позабочусь о надежной администрации. Ее придется строить медленно и постепенно до тех пор, пока все не поймут основ управления. А потом, лет эдак через двадцать, я организую национальную ассамблею, которую постепенно превращу в настоящий парламент.

— И зачем тебе так много времени? — потребовала ответа Атропос.

— Должно вырасти целое поколение, которое научится самоуправлению. Эго, матушка, архиважно и всенепременно.

— Да, ты должен прожить долгую жизнь, — кивнула Атропос.

— Но это не мое дело! Это их дело!

— Даже если бы ты и стал тираном, — заметила младшая сестра, — ты все равно дал бы им больше свободы, чем они имеют сейчас. Сделай все возможное, чтобы править справедливо, и тогда рухнут стены темниц. Да, Маг, ты должен сделать все, на что способен.

— Значит, он будет королем Ибирии? — спросил Фадекорт с горящими глазами.

Клото бросила взгляд на свое полотно и покачала головой:

— А вот этого я еще не решила. Здесь не хватает других нитей, которые надо еще вплести, и рисунок пока не ясен.

Не ясен? Интересно, кто же на самом деле контролирует ее работу?

— В любом случае: жизненно важно, чтобы ты дал им свободу, — продолжала Парка. — Но делай только так, как считаешь правильным, и тогда ты выведешь их на дорогу самостоятельного выбора. И я тебе обещаю, в один прекрасный день они сами изберут свое правительство.

Нельзя сказать, что Мэт был абсолютно счастлив от услышанного, это звучало очень похоже на фразу «каждый народ имеет такое правительство, которое заслуживает».

— Ну почему? Почему это должно длиться так долго? Почему именно я?

— Потому что так хотим мы! — с горящими глазами резко бросила Атропос. — Ты — человек, которого выбрали Парки! Ты — человек судьбы! Все, что ты делал, все, что выбирал на своем пути, сделало тебя орудием в наших руках, и это по твоей собственной воле! Что скажешь, тебе это не нравится? Жаль! Но это то, что ты выбрал сам!

— Да, но я сделал это в гневе, я был рассержен! Ладно, давайте выкладывайте, должны же быть какие-то более разумные причины!

— Это точно, — с хитрой улыбкой заметила младшая сестра. — Есть, есть, и много, и очень убедительные. Но мы не считаем нужным говорить тебе о них.

— Конечно, нет! — добавила Атропос. — И не пытайся разузнать! Не забывай о высокомерии, малыш, о всепоглощающей гордыне! Не стремись бросать вызов богам, иначе жди смерти!

Это означало, решил Мэт, что они не собирались ничего открывать такому выскочке, как он.

— Да уж, не такому выскочке, как ты!

Мэт сдержался, не следовало им показывать, что они уже достали его. В любом случае они пытались подтолкнуть, заставить его сделать снова что-то резкое, необдуманное.

Они ждали. Все три старухи наклонились вперед, их глаза просвечивали сквозь мерцание шара.