Маг и боевой звездолет

При чем тут раздражение, дело гораздо серьезнее, внезапно осознал он. Это может оказаться гибельным, что на Десте нет никого, кто способен сказать одной из половин АРК 247, что Дест сохранил верность Древней Земле. Он единственный человек на планете, способный говорить с обеими сторонами. Но это значит еще и то, что он может секретничать с Паррой, не боясь, что компьютер разоблачит его. Только бы ни самому компьютеру, ни Флейм это не пришло в голову. Однако все это сейчас не столь важно. А важно, что никто на Десте не сможет засвидетельствовать лояльность планеты.

Неужели все так безнадежно? Пусть он никогда не слышал на Десте иной речи, кроме диалектов англо-испанского, это еще не означало, что знания о других языках безвозвратно утеряны. Подумав о первых своих днях на Десте, он вспомнил книги на чужих языках в библиотеке Тейши. Может, какой-нибудь из магов этого города знает русский или интерлингв, или любой другой язык, который смогут понять Флейм или ее компьютер?

Но в таком случае лояльность Деста снова под большим вопросом. Дело в том, что Тейша не была частью праунсианской империи, по крайней мере до сих пор; она владела своей собственной землей в нескольких сотнях километров отсюда, на восточных возвышенностях, и обладала собственной уникальной культурой. Там тоже была олигархия магов, как и во всех городах-полисах Деста, но у нее было множество культурных и социальных особенностей.

Тейша была основана уже после Тяжелых Времен людьми, которые не хотели иметь ничего общего с прошлым, тогда как жители Праунса не просто смирились со всем тем вредом и мутациями, которые несла им остаточная радиация этого предельно зараженного места, – они не желали уходить из города, воплощавшего для них не только историю, но и как бы идею спасения.

И верность Древней Земле, хранимая в основном элитой, составляла часть наследия, которое они стремились сохранить. Тейшане, не столь одержимые идеей прошлого и его наследия, могли, возможно, думать иначе. Они, вероятно, чувствовали, что Древняя Земля покинула их в трудный час, а потому никакой верности или даже лояльности не заслуживает.

С уверенностью можно сказать, что они отвергли обычаи Древней Земли.

Там не претендовали на то, что у них выборное правительство или социальное равенство, какие-либо другие демократические или эгалитарные обычаи, которые Древняя Земля передала по наследству своим колониям. Совет магов откровенно, не прячась ни за чьей спиной, управлял городом и ревниво охранял как территорию города, так и свои привилегии.

Тернер вспомнил, как давно, во время одной из аудиенций, данных ему тейшанским Советом, он упомянул о своей лояльности Древней Земле – его компьютер тогда еще действовал и старательно насаждал эту лояльность. Один из членов Совета – женщина средних лет стала требовать объяснений, но самый старший из советников отмахнулся от этого предмета как несущественного.

Тернер проклинал сейчас этого старика. Если он жив, этот старик, сама жизнь его зависит от ответа на «несущественный» вопрос.

Поскольку ответа тогда не нашлось, Тернер понятия не имел, представляет Тейша Древнюю Землю врагом или другом, думают ли они о своем древнем доме как о далекой потерянной родине или-просто как о тривиальной архаичной легенде. А может, как о злейшем враге, который предал их и разрушил прежнюю цивилизацию планеты? За исключением его друзей и семьи, никто в праунсианской империи не знал, что флот, разбомбивший их города, пришел с Древней Земли, но люди в Тейше могли знать больше.

Тернер действительно не знал, говорит ли кто-нибудь в Тейше на русском или на интерлингве. Прошло более десяти лет, и он не мог вспомнить, был ли тот или другой язык представлен в библиотеке. У него-было смутное ощущение, что тогда он был неспособен прочесть что-то на ином языке, нежели диалекты англо-испанского, и, если память его не подводит, Флейм должна быть столь же невежественной.

Нет, Тейша отпадает. Может быть, другие восточные города, например, Орна?

Тернер покачал головой. О них он знал еще меньше. В Тейше он, по крайней мере, был; но ему не доводилось посещать ни Орну, ни другие города.

Такие же независимые города-государства, как на востоке, были и на западных равнинах, но, насколько он помнил Олмею, западные города отнюдь не блистали культурой. Маловероятно, чтобы кто-нибудь там мог говорил на языке, понятном Флейм.

Где-то на восточном берегу, за Тейшей, стоит древний город-музей Сефарипур, единственный довоенный город, который не подвергся ядерному удару. По довоенным стандартам это был маленький городок, что, вероятно, и помогло ему уцелеть. Но те, кто пережил Тяжелые Времена, считали его большим городом. Там могут оказаться люди, знающие старые языки.

Правда, Сефарипур за тысячи километров отсюда. Люди Сефарипура должны быть лояльны к Древней Земле, думал Сэм, но разве можно знать наверняка?

Хотя город никогда не бомбили, его забросили на несколько десятилетий после окончания разрушительных Тяжелых Времен.