Маэстро

Вспомнил, когда из зала понеслись крики «Бис». Одну песню все-таки повторил, но уже на последних ее аккордах поклонился и скрылся в кулисах. Народ еще долго хлопал и кричал, но расторопный Мопс уже увел Марата в гримерку, откуда не так слышно было, что происходит в зале.

В гримерках устроители всегда старались организовать для артиста какое-то угощение в местных традициях: в Туле обязательно ставили самовар и раскладывали пряники, на Кубани гастролеров закармливали фруктами, а в Астрахани могли и бутерброды с черной икрой и соленой осетриной подать. Здесь, в Каменск-Уральском, похвастать гастрономическими изысками не могли, так что на гримировочном столике остывал самый обычный чай, а рядом на тарелке обветривалась самая обычная подозрительно серо-зеленая колбаса. Марик машинально сел за столик и машинально отправил в рот кусок колбасы. Не обнаружив еще одного важного компонента, поднял вопросительный взгляд на Аллу. Она развела руками.

– Я не разливала. У тебя же еще один концерт сегодня.

А за дверью уже слышался недовольный голос Мопса, отмахивающегося от назойливых поклонников, желающих попасть к артисту.

– Переодевайся, машина уже ждет. А то сейчас пойдут ходоки к Ленину.

Марик передернул плечами, начал раздеваться. Он привык после концерта снимать напряжение рюмкой коньяка. И продолжать начатый за кулисами банкет в номере гостиницы или ресторане. Два часа отдававший все силы зрителям организм требовал еды и разрядки, интересного общения, посиделок, секса в конце концов. А потом отдыха до следующего дня. Сейчас же привычный распорядок ломался, и Марат не знал, что ему делать. Ехать в гостиницу, а там что? Читать книжку? Смотреть в окно? А куда деть весь тот адреналин, что кипел в крови? И главное, где взять этот адреналин вечером, уже через несколько часов?

В гостиничном номере Марат маялся от невозможности заняться чем-либо интересным. Уснуть невозможно, хотя он сегодня и не выспался. Плотно обедать нельзя, спиртное нельзя. Оставалось только цедить чай и слушать щебетанье Аллы. Молча слушать, потому что понимал – голос до вечернего концерта стоит поберечь. А Алла как будто наслаждалась моментом и не замолкала ни на минуту.

– И Мопс сказал, что за утренний концерт нам отдадут в конверте. А если все получится, то в Нижнем Тагиле он тоже устроит два концерта. И в Краснотурьинске…

Марат хотел одернуть ее, что еще не соглашался! Сегодняшний второй концерт был чистой воды экспериментом, и он уже ему не нравился. Но открывать рот не возникало ни малейшего желания, и Марик молча заваривал второй стакан чая и думал о том, что с Аллой им пора расставаться. Он уже сотни раз говорил себе, что пора. Что вот вернутся они из тура, и он сообщит ей, что всё. Их история и так слишком затянулась, еще немного, и она начнет разговоры о детях. Она уже уволилась из газеты и занималась только им: следила за концертными костюмами, разбиралась с местными администраторами на пару с Мопсом, сочиняла вступительные тексты для его пластинок и даже пару раз писала за него статьи для «Советской культуры», где деятелям культуры отводилась целая колонка. Вот только эстрадные певцы, чаще всего, двух слов не могли связать, и опусы за них катали подруги и жены. Тут Марику повезло, профессиональная журналистка с подобными задачами справлялась на раз-два. Но во всех остальных вопросах Алла уже давно его утомляла. Она была слишком шумной, слишком эмоциональной. А самое главное – слишком в него влюбленной.

– И, пожалуйста, Марат, отложи хоть немного денег из тех, что отдаст тебе Мопс! – продолжала Алла, воодушевленная тем, что ее не перебивают. – Нам давно пора задуматься о собственном жилье.

Марат поднял на нее тяжелый взгляд, но Алла ничего не заметила.

– Мы тратим слишком много денег на застолья, на друзей. Сколько можно всех поить-кормить? Музыкантам твоим лишь бы нажраться! А они, между прочим, тоже зарплату получают!

– Я у тебя деньги не одалживаю, – отчеканил Марат, мысленно попрощавшись с идеей молчать до вечера. – Трачу свои, честно заработанные.

– Но я же беспокоюсь о нас! О нашем будущем!

– Да нет никаких «нас»! И будущего никакого нет! Я тебя с самого начала честно предупредил, что никаких «нас» не будет! Хватит придумывать себе сказки! Не устраивает – я не держу. Прямо сейчас куплю тебе билет и отправлю в Москву.

Чем больше он говорил, тем больше распалялся. Алла смертельно надоела ему своим бесконечным щебетаньем, своей заботой, да просто тем, что преданно смотрела в рот. Это льстит самолюбию только поначалу. А со временем начинает жутко раздражать. И необоснованными фантазиями она ему надоела.

– Но я же люблю тебя, Марат!

– Люби на здоровье.