Маэстро

Словом, молодые развлекались, а Левон Моисеевич только молился, чтобы ночные кутежи не мешали работе и не стали достоянием газет. С его точки зрения, Марат и так позволял себе слишком много. Но приглашение на концерт к юбилею Октябрьской революции в Кремль им уже поступило, а это означало, что пока что претензий к певцу у власти нет. Хотя бы это радовало.

– Тебя уже ждут на репетиции, – проворчал Мопс, махнул рукой и вышел из номера.

Алла и Марат переглянулись.

– Может, все-таки сходишь за меня? – притворно простонал Марат. – А я еще часик посплю.

– И не надейся! – фыркнула Алла. – Меня твой цербер живьем съест. Давай одевайся. Пойдем служить большому искусству.

* * *

Уезжавшим из Союза, как нам тогда казалось – уезжавшим навсегда, разрешалось взять с собой только двадцать килограммов груза, два небольших чемодана. Из всего годами нажитого добра приходилось выбирать самое ценное и самое практичное, что может пригодиться на новом месте. Логично было взять теплые вещи, сапоги, какую-то кухонную утварь. А я набивала сумки безделушками, которые когда-то, в прошлой жизни, покупал мне Марик: фарфоровыми статуэтками, польскими шкатулками, бижутерией, флакончиками духов. Ерундой, которую жители СССР доставали неимоверными усилиями и которая в капиталистических странах продавалась на каждом углу. Но я не могла расстаться с вещами, несущими отпечаток Марата.