ведает, кого ещё. Мальчишками-студентами записанные в школьные, в
клеточку, тетрадки, стихотворные строки выходили из-под контроля и,
безымянные, устремлялись "в люди".
"Сейте разумное, доброе, вечное..."
Тамара Павловна Градская (мама популярного барда, певца Александра
Градского) руководила во дворце пионеров драмкружком. Выпускница
ГИТИСа, она не смогла принять приглашение и остаться во МХАТе
из-за мужа, Бори Фрадкина, инженера-механика; как и она, молодой
специалист, он был "инвалидом пятого пункта", загнанный по
распределению, несмотря на диплом с отличием, в нашу тьмутаракань, а
было это в недоброй памяти сорок восьмом, сорок девятом или
пятидесятом, не помню точно, да и не суть важно: они один другого
стоили. Ничего иного наш город не мог предложить начинающей, да так
и не начавшей талантливой актрисе, лишь неуправляемую кодлу
мальчишек и девчонок, обуреваемых необузданным самомнением и
переполненных дерзкими планами. "Мы покоряем пространство и время,
мы - молодые хозяева земли!", "Нам нет преград ни в море, ни на
суше!", "Молодым везде у нас дорога", "У нас ничего невозможного
нет", "Для нас открыты солнечные дали, горят огни победы над
землёй" - вот тот трескучий фон, на котором шло становление наших
личностей, вот он - групповой портрет моего искалеченного поколения.
Сколько прекрасных книг, не включённых в списки "рекомендуемых",
прочитали мы с Тамарой Павловной! Никто из нас, её благодарных
воспитанников, не стал актёром, и за это ей тоже спасибо, но мы
полюбили театр, музыку, книги, мы поверили в благородство и разум, у
нас прорезался слух и обострилось зрение, мы научились "отделять
зёрна от плевел".
(Умерла Тамара Павловна, не успев состариться - в 1963-ем, кажется,
году, в Москве, в подвальной коммуналке на Фрунзенской набережной,
куда семья её сумела вернуться после долгих лет - вроде бы и не
ссылки, но и не добровольного отсутствия. Мир праху её.)
И был в моей жизни Мастер. Его - иногда наивно-детский, временами
недоверчиво-насмешливый, чаще же серьёзный и мудрый - взгляд, его
волшебные руки, внимательный наклон его головы сопровождают меня уже
несколько десятилетий; без него, как и без Тамары Павловны, как и
без тетрадок со стихами, начитанными Подкорытовым, жизнь моя была бы
беднее, а я был бы не я.
Низкий поклон Провидению за то, что люди эти жили, прошли однажды
мимо меня в толпе и подарили частицу себя.
Вечером состоялся семейный совет.
СЕМЕЙНЫЙ СОВЕТ
в одном акте
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Папа
Мама
Я
Комната в неблагоустроенной коммунальной квартире. Мебель: стол, три табуретки. У стены железная кровать с никелированными шарами, у другой стены топчан.
На сцене ПАПА и МАМА.
МАМА делает короткое, но в то же время очень эмоциональное сообщение о беседе с директором школы. Некоторые моменты она усиливает - чтобы произвести впечатление на ПАПУ.
ПАПА под впечатлением.
Входит Я.
На сцене те же и Я.
ПАПА: - Где ты околачиваешься после школы? Где?
Я - молчит.
ПАПА: - Почему ты молчишь? Почему?
Я - молчит.
ПАПА: - Я знаю, почему ты молчишь. Ты молчишь, потому что тебе нечего сказать. Вот почему ты молчишь.
Я - продолжает молчать.
ПАПА (переходя на крик): - Чем ты занимаешься целыми вечерами в кинотеатре?! Чем ты там занимаешься я спрашиваю!
Я: - Слушаю музыку.
ПАПА: - Я знаю, какую музыку ты слушаешь! Я знаю какую!
Я: - Какую?
ПАПА: - Ты слушаешь развратную музыку! Развратную музыку ты там слушаешь!
Я (искренне удивляясь): - Почему развратную?
ПАПА: - Потому что ты ходишь туда к этой проститутке!
Я - удивляется ещё больше и не находит слов. Молчит.
МАМА: - Боже мой, Боже мой, что же с ним будет!
ПАПА: - Я знаю, что с ним будет. Я знаю, что будет с ним. Я знаю! Она заразит его венерической болезнью, и он сдохнет под забором. Вот что будет с ним!
МАМА (заламывая руки): - Что же делать, что же делать?..
Я - молчит.
ПАПА: - Ты думаешь, она занимается этим только с тобой? Ты так думаешь, да? Так ты ничего не знаешь! Ни-че-го! Весь город знает, что она!-гу-ля-ет!-с-твоим!-пианистом! Весь-город-это-знает, весь-город, весь.
Я (не позволяя ему продолжить, несколько театрально): - Не смей!
ПАПА (поражённый): - Что-что-о-о?
Я (стоит на своём): - Не смей!
ПАПА (теряя самообладание): - Что-что-о-о? Вон отсюда! Вон!
Я, хлопнув дверью, покидает сцену.
МАМА выбегает следом за Я. Из-за кулис доносится её голос.
МАМА (за кулисами): - Вернись! Я тебя умоляю! Ты простудишься! Ты заболеешь венерической болезнью! Ты останешься без аттестата зрелости! Ты будешь чистить уборные! Ты... будешь...
ПАПА разбивает табуретку, грохнув ею об пол, и этим заглушает окончание маминой фразы.
МАМА (за кулисами): - ...будешь-будешь-будешь!
ЗАНАВЕС.
Перед занавесом, через затемнённый просцениум, движется фигура немолодого человека. В руках человек держит букетик первых подснежников. Он бережно прижимает цветы к груди, он ладонью заслоняет цветы от холода.
Навстречу ему идёт женщина. Увидев её, он ускоряет шаги, приближается к ней, протягивает цветы.
Вместе они пересекают просцениум и исчезают за занавесом.
МАМА (за кулисами): - ...будешь-будешь-будешь!
СВЕТ В ЗАЛЕ.