Мадьярский рикошет

– Это Лаки, добрый вечер.

– Добрый, – ответил Шандор.

– Докладываю: по обоим адресам все спокойно. На Салмае наблюдатели продолжают замечать движение. По их данным, в квартире находятся два-три человека. Но из дома они не выходят, видимо, имеют запас продовольствия. Окна плотно зашторены, возможности заглянуть внутрь нет. На Кербаросе – тишина. Там, похоже, никого нет.

– Продолжать наблюдение.

– Есть, товарищ подполковник.

Шандор передал доклад Семенову.

– Значит, два-три на улице Салмай. Это могут быть Петер и Ланг, но могут быть и люди группы прикрытия. Где же остальные?

– Они могут быть где угодно. Боевики наверняка имеют еще как минимум одну квартиру. Надо посмотреть, если ли телефонная связь на Салмае. И подключиться к линии. Тогда, возможно, мы узнали бы и другие адреса.

Семенов кивнул:

– Согласен, завтра же озадачь Хейду, чтобы поработал по телефонным линиям известных номеров. Но своими силами подключения не проводить. Это работа для специалистов.

– А что в этом сложного, Паша?

– А то, что аппарат на адресе может иметь прибор, фиксирующий подключение «прослушки», и тогда боевики поймут, что они под контролем. Что они сделают в этом случае?

Шандор вздохнул:

– Очевидно, уйдут.

– Именно. И найти их снова будет практически невозможно. Нам придется начать поиски с чистого листа. А за это время диверсанты могут много крови пролить. Это для них как воду из крана пустить.

– Я все понял. Задача Хейду: определить, есть ли телефоны по адресам.

– Достаточно квартиры на Салмае, пока там.

– Передам приказ завтра, тридцатого числа, во время сеанса связи.

Группа «Дон» и венгерские офицеры упраздненного Управления государственной безопасности Венгрии сидели в посольстве. Диверсионная группа, вернее, ее остатки, сидели по квартирам. Все ждали приказа. Работало только подразделение капитана Хейду. А время шло.

29 и 30 октября советские войска под улюлюканье толпы выходили из Будапешта. Им было запрещено открывать огонь. Тогда же в Союз был эвакуирован Эрне Гере, место которого занял Янош Кадар.

Торжеству мятежников не было границ. Правда, оно было немного подпорчено. Оказалось, что советские части ушли не в места постоянной дислокации, а отошли от Будапешта на расстояние около двадцати километров.

Это не помешало мятежникам в ночь на 1 ноября устроить в столице настоящее побоище. Бунтовщики, гонимые провокаторами, хватали коммунистов, сотрудников госбезопасности, бывших чиновников старого правительства и убивали их на месте. Дело доходило до истребления целых семей. Во многих местах можно было видеть повешенных вниз головой офицеров ГБ, ВС, полиции, не поддержавших бандитов, вокруг которых фотографировались вооруженные мятежники. Здесь же они устраивали дикие пляски. Среди них были и женщины.

Радио передавало сообщения о народном суде и казнях. Правительство призывало к прекращению беззакония, но лишь для проформы, потому что западные радиостанции преподносили это как расплату за многолетнее рабство.

Слушая радио, Петер горел желанием присоединиться к бунтовщикам, тем более сейчас это было совершенно безопасно. Но на запрос об участии в акциях «справедливого гнева» из Австрии пришел строгий запрет. Было приказано оставаться на месте, соблюдая повышенные меры безопасности.

Петер был недоволен, недовольство выразил и Балог, но нарушить приказ они не могли.

Петер спал с Ланг постоянно. Постепенно она переставала быть холодным «бревном», удовлетворяющим животные потребности капитана. В конце концов, она тоже женщина, она стала требовать от Петера взаимности, что только подстегивало главаря боевиков. Но если ночи проходили бурно, то днем все было спокойно.

Получив вечером 30 октября приказ по телефону, капитан Лаки Хейду поставил задачу наблюдателю: проверить, имеется ли телефонная линия по адресу: улица Салмай, дом 16, квартира 2. Но это было бесполезно. Готовя действия в Венгрии группы «Фаркас» и команды Балога, капитан Старк предусмотрел вероятность «прослушки» телефонных линий во время контакта боевиков. Поэтому в съемных квартирах провода городской телефонной сети были отключены от аппаратов. До коммутаторов были проложены отдельные, замаскированные под электропроводку линии. Это не заняло много времени. В мирное время сделать подобное можно было спокойно. Исходя из того, что к линиям связи боевиков подключиться, как считал Старк, было невозможно, он не отдал приказ подсоединить к аппаратам приборы фиксирования «прослушки». Посланный на проверку сержант госбезопасности быстро определился с кабелями и доложил о наличии телефона по Салмай, 16–2, Хейду. Последний сообщил об этом Шандору вечером первого ноября, когда кровавая вакханалия на улицах Будапешта стала ослабевать.

Семенов, выслушав подполковника, связался с Григонько:

– Добрый вечер, Григорий Федорович.

Уставший полковник воскликнул:

– Какой он, к черту, добрый! Слышал, наверное, что последовало за выводом войск Особого корпуса.

– Да, но я имею приказ продолжать работу по «Фаркасу», ваш приказ.

– Извини, нервы. Что требуется от меня?