Читаем Мадам Мидас полностью

– Она дочь священника, – задумчиво сказал он. – Догадываюсь, какая она чопорная и притворно-сдержанная, как с карикатуры Кама[14]. В таком случае она может меня не опасаться, ведь я всегда терпеть не мог уродливых женщин. Между прочим, никак не пойму – уродливые женщины считают себя хорошенькими, что ли? Значит, их зеркала должны им услужливо лгать. Возьмем Адель – она была простушкой, не сказать чтобы уродиной, но язык у нее был подвешен отменно. Мне было так жаль, когда она умерла… Да, хотя из-за нее меня и сослали в Новую Каледонию. Ба! За свои неудачи человек всегда должен благодарить женщин – будь они прокляты! Но мне-то за что такое наказание? Понятия не имею, потому что женщины всегда были мне добрыми подругами… Что ж, вернемся к делам. Мадемуазель Китти вот-вот придет, и я должен вести себя как неотесанный мужлан на тот случай, если она заподозрит меня в недобрых намерениях.

Гастон вернулся к работе с цифрами, как вдруг услышал высокий чистый голос: кто-то пел на улице. Поначалу он решил, что это птица, но никакая птица не смогла бы издавать такие трели и переливы. Поэтому, когда пение приблизилось к двери офиса, мистер Ванделуп пришел к заключению, что поет женщина, а именно – мисс Китти Марчёрст.

Он откинулся на спинку кресла и принялся лениво размышлять, постучит ли она или войдет без церемоний. Мисс Марчёрст выбрала последний вариант: она распахнула дверь и встала на пороге, покраснев и надув губки из-за неловкого положения, в котором неожиданно очутилась.

– Я думала найти тут миссис Вилльерс, – проговорила она тихим милым голоском такого необычного тембра, что молодая кровь Гастона забурлила.

Он встал, и Китти, вскинув глаза, перехватила восхищенный взгляд его черных глаз, прикованный к ней. Она снова потупилась и носком изящнейшей туфельки принялась чертить на пыльном полу какие-то фигуры.

– Мадам отправилась осмотреть рудник, – вежливо сказал мистер Ванделуп. – Но попросила передать, что вскоре вернется и вам лучше подождать ее здесь… А мне тем временем следует вас занять.

Он с серьезным поклоном поставил единственное в офисе кресло поближе к посетительнице и с непринужденной грацией прислонился к каминной доске. Маленькая мисс Марчёрст приняла приглашение и угнездилась в большом плетеном кресле. Она исподтишка бросала на молодого человека быстрые взгляды, а Гастон, имевший богатейший опыт общения с женщинами, спокойно смотрел на нее. Его поведение могло бы показаться грубым, если бы не очаровательная улыбка, игравшая на его губах.

Ростом Китти Марчёрст была не больше эльфа, ее руки и ноги имели изысканную форму, а фигурка – сплошные округлости и выпуклости семнадцатилетней девушки… Ей как раз и исполнилось семнадцать, хотя в некоторых отношениях трудно было дать ей больше четырнадцати.

Невинное детское личико, два ясных голубых глаза, прямой маленький носик и очаровательный ротик с розовыми губами – таковы были основные притягательные черты Китти. Ее великолепные волосы представляли собой копну кудрявых золотистых локонов. Когда лицо ее было спокойным, оно казалось совсем детским, но стоило ей улыбнуться, и она становилась женщиной – именно такой веселой улыбкой, таким смеющимся выражением лица древние греки наделяли изображения Гебы.

На Китти было белое платье без отделки, украшенное лишь бледно-голубыми ленточками; на золотистой головке красовалась матросская шапочка, обвязанная лазурным шарфом. Выглядела девушка просто прелестно. Ванделуп с трудом удерживался от того, чтобы не схватить ее и поцеловать – такой чарующе свежей и пикантной она выглядела. Китти, со своей стороны, рассматривала Гастона с чисто женской способностью подмечать детали, и мысленно решила, что никогда еще не видела такого красавца. Жаль только, что он молчит.

Застенчивость была не в характере Китти Марчёрст, поэтому, выждав разумное время в ожидании реплики Ванделупа, девушка решилась начать разговор сама.

– Я все жду, когда же меня будут занимать, – выпалила она, подняв глаза; потом, испугавшись собственной безрассудной смелости, снова опустила взгляд.

Гастон улыбнулся искренним словам Китти, но, помня наставления Мадам Мидас, решил созорничать и выполнить поручение хозяйки дословно.

– Сегодня очень милый день, – серьезно проговорил он.

Китти посмотрела на него и весело рассмеялась.

– Не думаю, что это очень оригинальное замечание, – дерзко заметила она, вынимая из кармана яблоко. – Если это все, что вы можете сказать, надеюсь, Мадам скоро вернется.

Ванделуп снова засмеялся, увидев, как совсем по-детски обиженно надулась девушка.

Китти белыми зубками откусила красный бочок яблока, и француз, критически посмотрев на нее, спросил:

– Вы любите яблоки?

Его ужасно забавляла ее непосредственность.

– Еще как люблю, – ответила мисс Марчёрст, пренебрежительно осматривая фрукт. – Но персики вкуснее яблок. Персики в саду Мадам уже поспели? – Она нетерпеливо посмотрела на Ванделупа.

– Думаю, да, – серьезно ответил Гастон.

Перейти на страницу:

Похожие книги