Мадам Мидас

– Очень любезно с вашей стороны, – сказал Гастон с приятной улыбкой. – Но можно спросить, каких актеров вы имеете в виду?

– Ничего я не смыслю в ихней братии, – благочестиво ответил мистер Макинтош, – все они дети сатаны, которые отправятся в яму в долине Тофет[25].

– Не слишком ли вы к ним строги, Арчи? – с улыбкой негромко спросила Мадам Мидас. – Я сама очень люблю театр.

– Кто я такой, чтоб высказывать мнение о моем начальстве, – неприветливо ответил Арчи и зашагал к выходу, чтобы присмотреть за лошадью и двуколкой. – Но ни к чему мне сидеть с насмешниками или ходить путями нечестивыми[26].

И, выпустив в Ванделупа эту парфянскую стрелу, он вышел.

Молодой человек пожал плечами и взглянул на миссис Вилльерс с таким комическим видом, что та невольно улыбнулась.

– Вы должны извинить Арчи, – сказала она, на мгновение задерживаясь у дверей своей спальни. – Он получил строгое воспитание, а избавиться от привычек своей юности нелегко.

– А тому, чья юность осталась в такой дали, попросту невозможно, – ответил Гастон, намекая на возраст Макинтоша.

– Если хотите, – добродушно сказала Мадам Мидас, – можете тоже не выходить сегодня на работу и отправиться в театр.

– Благодарю вас, мадам, – серьезно ответил француз. – Я воспользуюсь этим любезным разрешением.

– Боюсь, вы сочтете, что австралийская провинциальная труппа сильно отличается от тех, которые вы видели в парижских театрах.

С этими словами миссис Вилльерс исчезла в своей комнате.

Ванделуп с улыбкой повернулся к Селине, которая хлопотала по дому.

– Мадемуазель Селина, – весело сказал он, – мне нужна пословица, чтобы ответить мадам. Смысл в том, что если я не могу получить лучшее, то должен довольствоваться имеющимся. Какая мудрость тут подходит?

Мисс Спроттс, польщенная тем, что к ней обратились за помощью, немного подумала, потом торжествующе вскинула голову.

– Полковриги лучше, чем ничего, – объявила она с кислой улыбкой.

– Мадемуазель, – заявил Ванделуп, серьезно глядя на нее, – ваша мудрость под стать лишь вашей очаровательной внешности.

И, отвесив иронический поклон, он вышел.

Селина на мгновение перестала полировать ложки и посмотрела французу вслед, гадая, пошутил он или говорил серьезно. Так ничего и не решив, она со сдавленным хихиканьем вернулась к работе и утешилась еще одной поговоркой: «Лучше быть хорошей, чем красивой». Всем известно, что это самая утешительная поговорка для невзрачных людей.

Арчи между тем тщательно уложил в крепкий деревянный ящик огромный самородок и с такими предосторожностями поместил ящик в двуколку, что Мадам Мидас, уже сидевшая в экипаже, спросила, не опасается ли он ограбления.

– Осторожность никогда не повредит, мэм, – ответил Макинтош, протягивая ей вожжи, – как знать, что может случиться.

– Да ведь никто не знает, что я сегодня везу его в Балларат, – сказала миссис Вилльерс, натягивая перчатки.

«Неужто? – подумал Ванделуп, занимая место рядом с ней. – Она и не подозревает, что я уже все рассказал Пьеру».

И без единой мысли о женщине, чье доверие он предал и с которой делил хлеб и соль, Гастон встряхнул вожжами, и лошадь пустилась по дороге в направлении Балларата, увозя Мадам Мидас и ее самородок.

– Вы везете Цезаря и его состояние, мистер Ванделуп, – сказала она с улыбкой.

– Лучше того, – весело ответил француз. – Я везу Мадам Мидас и ее удачу!

Глава 9 Любовь – сон юности

Мистер Марк Марчёрст был очень своеобразным человеком. Воспитанный в пресвитерианской религии, он рано продемонстрировал это своеобразие, ссорясь со старейшинами церкви, к которой принадлежал. Марчёрст считал их доктрину вечным наказанием. Старейшины, твердо придерживаясь учения Нокса и Кальвина, взирали на мистера Марчёрста в ужасе, поскольку он осмеливался иметь собственное мнение. Строптивец отказался раскаяться и слепо поверить в учение этих мрачных богословов, и тогда его изгнали из лона Церкви.