Мачо чужой мечты

В Москве жизнь предприимчивой девушки сложилась более чем удачно: она вышла замуж за богатого человека, сменила фамилию, потом развелась. Олигарх купил бывшей половине квартиру и пристроил ее в журнал «Резонанс». Дела у Юли шли отлично, но к родителям приезжать ей было недосуг.

Бандины начали гордиться дочерью. Егор теперь регулярно ездил в Екатеринбург, покупал «Резонанс» и внимательно читал статьи за подписью Чупининой.

— Вырастили мы с тобой, мать, не только хорошего, но и умного человека, — восклицал он. — Отлично пишет, великолепный язык, не то что у современных журналистов, одна грязь и чернота. Надо бы в Москву съездить, погостить у Юли, давай соберемся на Пасху?

— Дорого, — остужала супруга Настя, — да и не зовет она нас.

— Кто ж родителей приглашает, — усмехался Егор, — сами надоедать прибывают.

Но это были пустые разговоры. Москва далеко, оставлять на несколько недель дом пустым не хотелось, а еще у Бандиных есть корова, парочка собак, кошки. По всему получалось, что ехать в столицу надо кому-то одному, только Настя боялась, а Егор ленился. Давным-давно, на медовый месяц, Бандины ездили в столицу и более не испытывали желания посетить чумовое место.

— Лучше подождем, пока Юля сама явится, — решил отец, — рано или поздно прибудет.

И дочь приехала, без всякого предупреждения, постучалась, как в прошлый раз, ночью в окно.

Увидав бледную Юлю, Егор перепугался не на шутку.

— Что стряслось?

— Не ори, папа, — довольно грубо отреагировала молодая женщина, — и окна занавесь, нет нужды любопытным обо мне знать.

— Опять беда! — заломила руки Настя.

Дочь села на диван.

— Перестань, ерунда.

— Тебя убить хотят? — начал выпытывать Егор.

— В некотором роде меня уже уничтожили, — мрачно отозвалась Юля.

Тихонечко взвизгнув, Настя кинулась ощупывать свою кровиночку, а Егор, кряхтя, ушел закрывать ставни. Выпив чаю, Юля рассказала о случившемся.

Чупинина опубликовала материал, посвященный режиссеру Анчарову. Ни слова лжи в материале не было, журналистка долго готовила разоблачительную статью, собрала много документов. Кто ж виноват, что видный деятель российской культуры оказался стукачом, да еще мужем собственной дочери? Делаешь подлости — жди разоблачения.

— Ну и ну, — ахнула Настя, — вот так дела в вашей Москве творятся!

— Не перебивай, — зашипел Егор, — говори, доча!

После выхода материала случилось непредвиденное. Жена Анчарова, убив ребенка-инвалида, покончила жизнь самоубийством, режиссер тоже ушел на тот свет, и все СМИ начали травлю Юли.

— Конечно, — устало объяснила Чупинина, — им охота виноватого найти! Вот я и подвернулась под руку! Встали стеной, «Треп» от меня мигом открестился, даже «Желтуха» с «Клубничкой» «фи» выразили, об остальных и не говорю. Могу гордиться собой, сплотила всех журналистов России, даже и не припомню, когда они единой толпой человека травили. В общем, моя карьера рухнула. Вы никому не говорите, что я приехала.

— Почему? — удивилась Настя.

— Потому! — обозлилась Юля. — Из Екатеринбурга припрут и вой поднимут.

— Не переживай, доченька, — стала утешать ее мать, — очень хорошо, что из Москвы вернулась. Оставайся дома, выходи замуж, иди работать в районную газету, только и мечтаю тебя рядом каждый день видеть!

Юля зло рассмеялась.

— Достойное завершение жизни. Мама, я после Москвы тут с ума сойду или сопьюсь! Я не способна существовать в глуши! Нет! Нет! Нет!

Видя, что у дочери начинается истерика, Егор решил исправить положение.

— Мать глупость сморозила, — тихо сказал он, — ты тут отдохни, мы молчать станем, если днем по Кори ходить не будешь, никто и не сообразит, что у нас лишний человек завелся.

— А квартира! — испугалась хозяйственная Настя. — Московская! Ты ее бросила!

— Не неси чушь, — рявкнул Егор, — просто заперла. Дай же мне сказать. Юля столичные хоромы продаст, купит в Екатеринбурге себе фатерку, устроится на работу и заживет!

— Ой, славно! — обрадовалась Настя.

— Дурак ты, папа, — в сердцах воскликнула Юля, — меня после московского скандала ни в одно издание не примут, во всяком случае пока. И вовсе я не собираюсь гнить за Уральскими горами. Хочу вернуться в Москву и снова работать журналисткой, обрести славу и деньги!

— Но, доченька, — растерялся Егор, — как же выполнить задуманное? Я понял так, что возврата нет и на работу в прежнее место тебя не возьмут.

— Авось господь поможет, — всхлипнула Настя.

— Ну, — фыркнула Юля, — если только на бога надеяться, то можно и не дождаться. Ладно, вы пока никому ни слова, а я подумаю, как жить.

Три дня Юля лежала в своей крохотной спаленке и смотрела в потолок, во двор она не выходила, и даже ближайшие соседи Бандиных не предполагали, что к Егору и Насте вернулась дочь.

Во вторник Настя спросила у любимой дочки:

— Если мы на пару суток туристов пустим, можно?

— За фигом они вам? — поинтересовалась Юля. — Что, еще кто-то по реке сплавляется?

— Конечно, — закивала мать, — им отдых, нам прибавка к пенсии.

— Делайте что хотите, только меня не трогайте, — велела Юля, — и я при них из спальни не выйду. Скажите, двое вас в избе.