Мачо чужой мечты

Чупинина вскочила с дивана, подошла к буфету, вытащила бутылку коньяка, наплескала немного в фужер и заявила:

— Он женился на молоденькой!

— Эка невидаль, — ухмыльнулся Коэн, — ну ты и нарыла компромат. У нас даже поход налево не осуждается. Кабы Ельцин или Путин с практиканткой в Кремле побаловались, никакого «моникагейта» бы не случилось. Наоборот, еще обрадуется народ, скажет: «Наш-то настоящий мужик, не импотент».

Юля допила коньяк.

— Эх, Володечка, — сладко пропела она, — может, оно и так, но у Анчарова особая ситуация.

— Какая?

— Его женушку зовут Света Раскина. Она, кстати, ребеночка мужу родила.

— И что?

— А то! — торжественно выкрикнула Юлия. — Светлана из города Морска, я раздобыла копию ее свидетельства о рождении. Но мама девушки, звали ее Раскина Елизавета, одно время училась в театральном на курсе у… Анчарова. Компренэ?

— Ну, — кивнул Коэн, — пока ничего шокирующего.

— Ща будет, — пообещала Чупинина, — спокойненько. Елизавета внезапно бросила столицу, уехала в Морск, там родила дочку Свету. Девочка выросла, приехала в Москву, поступила в театральное училище на курс к Анчарову, понравилась легендарному режиссеру, закрутила с ним шашни и, крэкс, фэкс, пэкс, стала госпожой Анчаровой. Хороший финт для провинциалки.

— Частая история, не вижу в ней ничего шокирующего, — остался равнодушным Владимир.

Юлечка забегала по комнате.

— У меня есть документ, из которого следует, что Елизавета Раскина, умершая в год, когда дочь заканчивала школу, родила девочку от Анчарова. Наш классик не только банальный стукач за деньги, квартиру, дачу и машину, но и муж собственной дочери, папа родного внука. Такой финт ушами!

Глава 23

Коэн онемел, потом воскликнул:

— Врешь!

— Нет!!!

— Константин Львович в курсе истории?

— Конечно, нет.

— Елизавета не сообщила ему о ребенке.

— Нет!

— Ты точно знаешь?

— Стопудово!

— Откуда такая уверенность?

Чупинина заулыбалась, словно кошка, съевшая сметану.

— Елизавета была приживалкой у другой легенды нашего театра — Руфи Соломоновны Гиллер, она ее родственница. Руфь обожает осчастливливать бедняжек: чем кому хуже, тем ей слаще подать руку. Не стану долго грузить тебя подробностями, я сумела узнать правду: ребеночка Лизе сделал Анчаров. Раскина не пожелала портить жизнь режиссеру и благородно удалилась в Морск. Дочери она тоже правды не открыла. Вот какой карамболь с перцем. Легенда-стукачок в полнейшем неведении.

— Умереть не встать! — прошептал Коэн.

— Ага.

— И ты напишешь статью?

— А то нет! — азартно воскликнула Юля. — Столько денег в подготовку вложила. Не поверишь, я добыла анализы крови Светланы и Анчарова!

— Каким образом?

— Неважно, — завопила Чупинина, — подкупила одну медсестру. За свой счет провела экспертизу, все точно: они отец и дочь! Не подкопаться! Захотят судиться со мной — дам судье результат. Посчитают его подделкой, пусть еще раз кровушку проверят. Точно, как в аптеке, какие претензии? Не надо в инцест впутываться! Читатели лотки сметут, актеры за газетой в очередь встанут! Кстати, говорят, сын у Анчарова болен церебральным параличом, от кровосмесительных браков уроды рождаются.

— Юль, — тихо сказал Владимир, — не пиши о них!

— Ну ваще! Зачем же я все доказательства собрала!

— Анчаров ведь не знал про дочь.

— И что?

— Светлана ничего не слышала про отца.

— Верно.

— Это трагедия, нехорошо на ней деньги зарабатывать.

— Ах ты мой беленький, пушистенький, — издевательски произнесла Чупинина, — значит, я грязным делом занимаюсь?

— Лучше оставь их в покое, — настаивал Коэн.

— А доносить на друзей хорошо?

— Нет.

— Вот и молчи.

— Юль, Светлана тут ни при чем, она ни на кого не строчила доносы. Зачем ей пакостить! — твердил Коэн.

— Если я, по-твоему, делаю гадости, — вспылила любовница, — то катись отсюда! Альфонс! Живешь за мой счет и вякаешь. Где бы ты был без меня? В заднице. Кто из дерьма журналиста сделал? Вспомни, в какой жопе я тебя нашла? Чай подавал на радио!

Володя ринулся к шкафу и стал швырять в сумку одежду.

— Упрекаешь меня в моральной нечистоплотности, — ехидно продолжала Юля, — а сам сейчас хватаешь шмотки, купленные бабой, ну-ка признайся, кто тебе костюмчики, ботинки и сумку преподнес?

Коэн подпрыгнул, словно укушенный змеей заяц, выругался и ушел в чем был.

— Можешь передать тряпки следующему любовнику, — рявкнул он на пороге. — Сильно сэкономишь!

— Не волнуйся, милый, — сладко пропела Чупинина, — отправлю твое дерьмо в приют для бомжей, такое уродство только ты мог носить, другие постесняются.

Через неделю Володя прочитал в новом номере «Трепа» статью с лихим названием «Папа своей жены». Материал вышел в пятницу, в субботу и воскресенье не последовало никакой реакции, потом хлынул шквал статей. На следующей неделе, только ленивый журналист не обсосал дело Анчарова. Желтая пресса взахлеб смаковала подробности.