М - значит магия

– Может, это не тот мальчишка. Мало ли их в нашем мире - с чего бы этому быть именно тем? Да он, небось, сразу драпанул через заднюю дверь, стоило мне отвернуться.

А потом Эбенезер Болджер вдруг сказал тонким, вкрадчивым голосом:

– А об этом Джеке не беспокойся, Том. Точно тебе говорю - не тот это мальчишка. Старый я стал, глаза подводят. Смотри-ка, сливянка кончилась… а не выпить ли нам доброго виски? У меня есть в кладовке. Подожди-ка минуту.

Дверь кладовки снова отворилась и вошел Эбенезер. В руках у него были трость и фонарик, а на лице - выражение еще кислее обычного.

– Если ты все еще здесь, - негромко и злобно сказал он, - даже не думай сбежать. Я уже вызвал полицию, так-то вот.

Порывшись в столе, Эбенезер достал ополовиненную бутыль виски, а потом - крошечный черный пузырек. Он налил из пузырька несколько капель в бутыль и спрятал его в карман.

– Брошь моя, и только моя! - почти беззвучно прошептал он, и крикнул в сторону лавки:

– Иду, Том, иду!

Он обвел взглядом кладовку, снова не заметив Ника, и вышел, держа бутыль прямо перед собой. Дверь он запер.

– Вот, смотри, - услышал Ник голос Эбенезера за дверью. - Давай-ка стакан, Том. От глотка доброго виски грех отказываться. Скажешь, когда хватит.

Тишина.

– Дешевое пойло. А ты чего не пьешь?

– Да мне сливянка что-то не пошла. Подожду минуту, пусть в животе успокоится…

И вдруг:

– Эй! Том! Ты что сделал с моей брошью?

– Так это опять твоя брошь? Стой! Что-то мне нехорошо… ты мне что, подлил чего-то, гад?

– А даже если и подлил? У тебя на лице написано, Том Хастингс, что ты задумал! Ворюга!

А потом раздались крики, шум, что-то треснуло и с грохотом повалилось на пол… а потом наступила тишина.

Лиза сказала:

– Давай-ка быстрее выбираться отсюда.

– Но дверь же заперта! - Ник посмотрел на Лизу. - Ты можешь что-нибудь сделать, чтоб ее открыть?

– Я? Не знаю я такого колдовства, чтоб выколдовать тебя из запертой комнаты.

Ник сел на корточки и посмотрел в замочную скважину. Ключ остался в замке. Ник задумался, потом его лицо осветила улыбка. Он схватил мятую газету из коробки поблизости, расправил ее, как только мог, протолкнул под дверь и оставил в кладовке только самый кончик.

– Это что за игры? - нетерпеливо спросила Лиза.

– Нужно что-то вроде карандаша, только потоньше… вот, подойдет.

Он взял тонкую кисточку со стола, сунул ее обратным концом в скважину, покачал и толкнул ключ вперед.

С глухим звяканьем ключ вывалился с обратной стороны прямо на газету, Ник потянул ее за уголок и втащил ключ в кладовку.

Лиза радостно засмеялась.

– Хитро, парень, - сказала она. - Да ты умен, как я погляжу.

Ник вставил ключ в замок, повернул его и распахнул дверь.

На полу лавки, в которой, похоже, не осталось ничего целого, лежали без движения Том Хастингс и Эбенезер Болджер, один поверх другого, усыпанные обломками часов и стульев.

– Они умерли? - спросил Ник.

– Увы, нет, - вздохнула Лиза.

На полу рядом с телами сияла чистым серебром брошь, и вокруг алого камня струилось змеиное тело, увенчанное маленькими головами, в глазах которых, если присмотреться, сияли ликование, алчность и удовлетворение.

Ник сунул брошь в карман, где уже лежало тяжелое стеклянное пресс-папье, кисточка и баночка с краской.

– Это тоже возьми, - сказала Лиза.

Ник посмотрел на карточку с черным обрезом, на которой было написано единственное слово: «Джек». Она ему не нравилась. Было в ней что-то знакомое, что-то, будившее старые воспоминания, что-то опасное.

– Мне она не нужна.

– Ее нельзя оставлять им, - сказала Лиза. - Они хотели с ней что-то сделать, чтоб тебе было плохо.

– Не нужна она мне, - упорствовал Ник. - В ней зло. Ее надо сжечь.

– Нет! - вскрикнула Лиза. - Не вздумай! Нельзя ее жечь!

– Тогда отдам ее Сайласу, - сказал Ник, сунул карточку в конверт, чтобы как можно меньше касаться ее, а конверт положил во внутренний карман старой куртки, рядом с сердцем.

*

За две сотни миль оттуда этот Джек проснулся и принюхался. Он встал и спустился на кухню.

– Чего тебе? - спросила его бабушка, помешивая варево в большом котле на плите. - Что стряслось?

– Не знаю, - ответил он. - Что-то происходит. Что-то… интересное.

И он облизнулся.

– И вкусное, - добавил он. - Очень вкусное.

*

Вспышка молнии озарила мощеную булыжником улицу.

Ник бежал под дождем через Старый Город, все время в гору, по направлению к кладбищу. Пока он сидел в кладовке, серый день сменился преждевременно наступившей ночью, и он без особого удивления увидел, как над одним из фонарей сгустилась знакомая тень. Ник помедлил, и сверток черного, как ночь, бархата превратился в силуэт человека.

Сайлас стоял перед ним, сложив руки на груди. Он нетерпеливо кивнул.

– Ну? - спросил он.

– Прости меня, Сайлас, - сказал Ник.

– Ты разочаровал меня, Ник, - покачала головой Сайлас. - Как только я проснулся, сразу бросился тебя искать. Ты весь пропах бедой. И ведь ты знаешь, что тебе запрещено выходить сюда, в мир живых.

– Я знаю. Прости меня.

Дождь струился по лицу мальчика, словно слезы.

– Прежде всего, доставим тебя в безопасное место.