М. Я. Геллер

не было. Это и мафия, и рэкет, и поджоги, и «отмывание» преступно нажитого капитала»165. Нет сомнения - многочисленные статьи, интервью с экспертами это подтверждают, - что кооперативы дали советской организованной преступности новые возможности. Безусловно, преступность существовала и до того, как был дан толчок кооперативному движению. Организационные формы мафии она стала приобретать около трех десятилетий назад. «Гласность» ввела в советский словарь понятия, которые ранее были знакомы только по фильмам, изображавшим разложение капитализма: мафия, рэкет, гангстер. Журналист, обратившийся к ставшей очень популярной теме, констатирует: «Нам, с детства знающим, что гангстерам место лишь в каменных джунглях Чикаго, приходится с трудом осознавать неприятную мысль - наше общество не только не имеет природного иммунитета к мафии, но даже, пожалуй, наоборот». «Наоборот» - значит, что «наше общество», советская система, в которой партия неразрывными нитями связана с экономикой, контролируя ее, руководя ею, особенно легко коррумпируется и превращается в мафию; аппарат управления связывается с организованной преступностью.

В конце 1988 г. существовало, по официальному подсчету, около 30 органов, проверяющих торговлю. Еще больше «органов» проверяет деятельность кооперативов, борется со «спекуляцией» и многочисленными другими «преступлениями», рожденными хроническим дефицитом и советскими законами. С началом 1989 г. профсоюзы ввели в действие еще одно звено «единой системы проверяющих органов» - рабочий контроль. Рабочие контролеры, подведомственные советам профсоюзов, независимые от администрации, в сотрудничестве с министерством внутренних дел, должны гарантировать честность и социальную справедливость. В 20-е годы такой «контроль» осуществляли «отряды легкой кавалерии», состоявшие из комсомольцев и действовавшие по указаниям партии.

Необходимость усиления контроля очевидна. Ленину принадлежит открытие: «Проверять людей и проверять

[201/202]

фактическое исполнение дела - в этом, еще раз в этом, только в этом теперь гвоздь всей работы, всей политики». Приводя эту цитату, «Правда» говорит о неотложной необходимости сочетать «гласность и действенность контроля», о необходимости «возвращения к ленинским принципам всенародности контроля»166.

Весь народ контролирует весь народ. Это - очередной рецепт повышения эффективности советской системы, открытый после 5 лет «перестройки».

Е. АГРАРНАЯ СТЕНА

Мы раскрестьянили страну

Михаил Горбачев

«Раскрестьянили» - слово новое, вошедшее в политический словарь вскоре после начала «перестройки». Оно означает не связанный с развитием цивилизации процесс урбанизации страны. Михаил Горбачев признает, что «мы», имея в виду партию, уничтожили крестьянство как профессию, связанную с особым отношением к земле, с особым пониманием природы.

Признание пришло с великим трудом. Через два года после начала реформ. «Раскрестьянивание» означает превращение крестьян в колхозников - наемных рабочих, имеющих очень мало общего с землепашцами. Михаил Горбачев продолжает, однако, считать коллективизацию исключительно важной и благотворной мерой. Подводя итоги 70-летию советской власти, генеральный секретарь отметил, что «линия на борьбу с кулачеством» была «сама по себе правильной». Ошибка заключалась в том, что линия «трактовалась так широко, что захватила и значительную часть середняков». Тем не менее, оценивая «в целом» значение коллективизации «в деле укрепления социализма в деревне», Горбачев настаивает на том, что «она, в конечном счете, была поворотом принципиального значения. Коллективизация означала коренное изменение

[202/203]

всего уклада жизни основной массы населения страны на социалистических основах. Она создала социальную базу для модернизации аграрного сектора и перевода его на рельсы культурного хозяйствования, позволила значительно повысить производительность труда, высвободила значительную часть рабочих рук, необходимых для других сфер социалистического строительства»167. Более года спустя, уже после принятия очередных новых мер по улучшению положения в советском сельском хозяйстве, Горбачев элегически вспоминает о коллективизации: «Одно время было исторически необходимо, как говорится, подналечь на село, привлечь его ресурсы для создания промышленного потенциала»168.

Похвала коллективизации, нежелание раз и навсегда осудить не ее эксцессы, а политику партии по ликвидации крестьянства, совмещались у генерального секретаря с пониманием необходимости принятия каких-то мер. В конце 1987 г. он еще мог с удовлетворением говорить: «…нам удалось собрать урожай зерна более чем в 210 миллионов тонн. Это - результат огромных усилий нашего народа, партии, поднявшей его на работу по-новому!»169 Каждый добавлял от себя: результат нового динамичного руководства. Год спустя даже этого удовлетворения не было: урожай 1988 г. упал до 195 млн. тонн.