М. Е. Салтыков-Щедрин. Жизнь и творчество

Знакомство с программой журнала остается заключить изложением не отрицательных суждений о либерализме и доктринерстве, а положительных утверждений возникающего журнала, основной его точки зрения. Хотя программа неоднократно подчеркивала, что самый существенный интерес минуты „заключается не в отыскании более или менее отдаленных идеалов общественного устройства“, не в „общих более или менее отдаленных принципах“, а прежде всего в „практических результатах“ деятельности, и что журнал „будет преследовать не столько единство принципов, сколько единство действия“, — однако тут же заявлялось, что на основании всего этого читатель не должен обвинять редакцию журнала „в индифферентизме к высшим жизненным интересам“. Практические цели не мешают редакции иметь в виду „те отдаленные идеалы, к которым неудержимо стремится жизнь человечества“ в которые „помогут нам, освещая и оплодотворяя наши разыскания“. Раскрыть эти идеалы более подробно не представлялось возможным по цензурным условиям; некоторый намек на них может дать то внешнее обстоятельство, что ближайшими сотрудниками „Русской Правды“ должны были оказаться четыре петрашевца, или, по крайней мере, четыре лица, замешанные в деле петрашевцев: Салтыков, Европеус, Плещеев и Утин. Если прибавить к ним еще и Чернышевского, на симпатии и сотрудничество которого надеялся Салтыков, то остаются лишь два ближайших участника журнала, Унковский и Головачев, как представители ядра „тверских либералов“. Говорить поэтому о „Русской Правде“, как органе зарождающегося земского либерализма — отнюдь не приходится, особенно если иметь в виду позднейшее отношение Салтыкова к последнему в статьях „Отечественных Записок“ 1868 года.

Был, однако, один пункт в программе, позволявший вскрыть ту основу, на которой должна была строиться идеология нового журнала. Пункт этот — народ и его интересы — дает возможность протянуть нити от прежних взглядов Салтыкова до его будущего социалистического народничества эпохи „Отечественных Записок“. Главною целью нового журнала программа считала „утверждение в народе деятельной веры в его нравственное достоинство и деятельного же сознания естественно проистекающих отсюда прав“; эта цель, по мнению Салтыкова, не только главная, но и „единственно жизненная, единственно возможная для предприятия, имеющего общественный характер“. Мысль эта проходит через всю программу от начала до конца и является основным ее стержнем. Салтыков подчеркивает, что задача журнала — „иметь постоянно в виду своем народ и его потребности“, что журнал будет „всеми силами своими служить делу его самостоятельности“, что ближайшим девизом партии, голосом которой явится журнал, будет борьба за интересы народа. Все это, конечно, довольно общие выражения, которые не позволяют еще говорить о „народничестве“ журнала, но несомненно, что именно эта линия намечалась в программе и что она близко примыкает к той позднейшей линии, которая окончательно выявилась в „Отечественных Записках“.

Вот то немногое, что выясняется из дошедших до нас программ журнала „Русская Правда“, но и этого немногого достаточно, чтобы иметь право на некоторые выводы общего порядка. Журнал этот не предполагал быть органом российского либерализма, но, наоборот, собирался вести борьбу с главным представителем либерализма той эпохи, „Русским Вестником“ и его идеологами, „московскими доктринерами“. Начало этой борьбы мы видели еще в самых первых очерках глуповского цикла, а вершину ее — в очерке „Каплуны“, написанном почти одновременно с программой журнала, но не увидевшем тогда света. Считать „Русскую Правду“ органом „гаерских либералов“ мы не имеем достаточных оснований: наоборот, все соображения приводят к выводу, что журнал этот должен был явиться радикальным органом русской журналистики, стоящим на рубеже между революционным народничеством „Современника“ и крайним левым флангом либералов того времени. Если считать таким флангом „тверскую оппозицию“, то журнал Салтыкова мог отчасти быть выразителем и ее мнений; при этом надо, однако, иметь в виду, что среди ближайших участников журнала эти „тверские либералы“ не составляли большинства. Правда, редакции была намечена из Салтыкова, Унковского и Головачева при секретаре редакции Европеусе, но даже и из этих четырех лиц мы имеем двух „петрашевцев“, подвергшихся влиянию социалистических идей сороковых годов. Влияние это не могло не отразиться и на том, что во главу угла программы журнала была поставлена идея народа и его интересов. Все это делало „Русскую Правду“, если бы она осуществилась, органом наиболее близким к „Современнику“ — и неудивительно поэтому, что Салтыков, после крушения планов о собственном журнале, всецело примкнул к „Современнику“ и в течение двух ближайших лет был одним из редакторов и в то же время главным сотрудником этого журнала [181].