М. Е. Салтыков-Щедрин. Жизнь и творчество

Издеваясь над Данилевским, Салтыков устами «Стрижа первого» оглашает единственный отрывок, который можно было явственно разобрать во всех подмоченных десяти романах, присланных «Стрижем пятым» в редакцию: «На высокой скале, обмываемой бурными водами тихой Лопани, гордо высится огромный белый замок, со всех сторон окруженный рвом. В этом замке живет старый маркиз деШассеКруазе с дочерью своей, прекрасною Оксаной»… затем можно было с величайшими усилиями угадать еще следующее: «ро… ро… ро… путник в штиблетах… однажды мы с Гербелем, Григоровичем и Федором Бергом обедали у Тургенева»… и больше ничего!. Читатели вспомнят, что «ророро» заимствовано Салтыковым из направленного против него четверостишия Достоевского еще в мартовском номере «Времени» за 1863 год; что же касается пародической цитаты из романов «Стрижа пЯ-того», то ее надо сравнить с ядовитой рецензией Салтыкова на романы Г. Данилевского (А. Скавронского), помещенной в декабрьской книжке «Современника» предыдущего года. Так или иначе, но редакция «Стрижей» должна отказаться от мысли напечатать романы этого своего сотрудника на страницах журнала; остается надежда на «Стрижа четвертого», про которого в списке действующих лиц сказано: «беллетрист унылый». Редакция надеется, что ее выручит он, «которого произведения читаются с жадностью не только стрижами, но и всем вообще пернатым миром». Следующий монолог стоит привести полностью, потому что «Стриж четвертый», написавший «Записки о бессмертии души» — не кто иной как Федор Достоевский, только что напечатавший в «Эпохе» свои «Записки из подполья». Произведение это, главным образом, было направлено против основных идей романа Чернышевского «Что делать?», и уже одним этим было неприемлемо для Салтыкова, расходившегося с Чернышевским в подробностях, но всецело принимавшего, как мы это еще увидим ниже, основную идею. Кроме того Ф. Достоевский в «Записках из подполья» метнул ироническую стрелу и в Салтыкова. Человек из подполья говорит, что, если б он был бездеятельным только из лени, то уважал бы себя чрезвычайно. «Я бы все на свете обратил тогда в прекрасное и высокое; в гадчайшей, бесспорной дряни отыскал бы прекрасное и высокое… Автор написал „как кому угодно“; тотчас же пью за здоровье „кого угодно“, потому что люблю все прекрасное и высокое»… Мы сейчас увидим, что именно это место о «дряни» Салтыков положил не только в основу рассуждений «Стрижа четвертого», но и в основу собственных своих соображений о «дряни» в самом начале «Литературных мелочей». Кстати сказать, «Записки из подполья» несомненно послужили причиной и того, что действие «Стрижей» происходит «в погребе». Но это лишь мимолетное замечание; перехожу к монологу «Стрижа четвертого», который следующим образом передает содержание своей повести «Записки о бессмертии души»:

«Новое произведение, которое я написал, носит название „Записки о бессмертии души“. Для стрижей это вопрос первой важности, а так как нам надобно прежде всего показать, что журнал наш есть орган стрижей, что он издается стрижами и для стрижей, то весьма естественно, что я сообразовался с этим и при выборе сюжета. Записки ведутся от имени больного и злого стрижа. Сначала он говорит о разных пустяках: о том что он больной и злой, о том, что все на свете коловратно, что у него поясницу ломит, что никто не может определить, будет ли предстоящее лето изобильно грибами, о том, наконец, что всякий человек дрянь, и до тех пор не сделается хорошим человеком, покуда не убедится, что он дрянь, и в заключение, разумеется, переходит к настоящему предмету своих размышлений. Свои доказательства он почерпает преимущественно из Фомы Аквинского, но так как он об этом умалчивает, то читателю кажется, что эти мысли принадлежат собственно рассказчику. Затем следует обстановка рассказа. На сцене ни темно, ни светло, а какойто серенький колорит, живых голосов не слышно, а слышно сипение, живых образов не видно, а кажется, как будто в сумраке рассекают воздух летучие мыши. Это мир не фантастический, но и не живой, а как будто кисельный. Все плачут, и не об чемнибудь, а просто потому, что у всех очень уж поясницу ломит… (Чихает от волнения и умолкает)».