Лжепророк

Ничуть не лучшая участь постигла и магов. Многие, захваченные врасплох, попросту не успели сотворить хоть каких-нибудь защитных чар. Нескольким удалось отразить первую волну лезвий, однако силы Инария с Диабло намного превосходили могущество самых могущественных из собравшихся в зале, так что первоначальный успех их оказался, мягко говоря, мимолетным.

Так все они и пали: сверкающие серебром тонкие острые полумесяцы свое чудовищное дело исполнили безотказно. Зал залило кровью, растекшейся по полу огромными лужами. Вопли утихли, сменившись негромкими всхлипами… а после в зале воцарилась мертвая тишина.

Тела убитых были изуродованы до неузнаваемости, да вдобавок ободраны начисто, будто туши баранов на бойне. Памятуя о том, что всем прочим пыткам в Кеджане предпочитают снятие с пытуемого кожи, ангел с демоном порешили казнить собравшихся на переговоры в соответствии с местным обычаем.

Целый и невредимый, и даже ничуть не запятнанный кровью, по-прежнему улыбаясь губами Амолии, Малик спокойно обошел зал. Время от времени он останавливался, приглядываясь то к одному, то к другому из тел, и, не находя того, что ему требовалось, поспешал дальше.

И вот, наконец, злой дух обнаружил желанный трофей… вернее сказать, два. Одним из двоих был маг, да не простой – член совета. Жизнь покидала мужчину с каждой секундой, однако Малик коснулся ладонью его сочащейся кровью груди, там, где среди искромсанной плоти виднелось исправно отсчитывавшее последние биения сердце.

Воля Инария потекла, заструилась сквозь пальцы. Лишенный кожи маг негромко охнул. Сердце меж его ребер забилось немного быстрее. Боль в силу необходимости тоже пришлось слегка ослабить. Этот ангелу с демоном требовался живым… пусть ненадолго, но все же.

Тот же ритуал Малик проделал и над гильдмейстером с почти отсеченной клинками от туловища левой ногой. Ошметки плоти толстяка устилали пол вокруг, точно некое жуткое одеяло, однако дара ангела хватило и на него.

Этим двоим надлежало стать свидетелями происшедшего. Протянут они ровно столько, чтоб рассказать об увиденном, а засим отойдут в мир иной. Благодаря тем же чарам, что даровали им лишние четверть часа жизни, оба вспомнят достаточно, но не слишком уж многое. Свидетельства выживших окажутся весьма схожими, только изложенными каждым по-своему. Ангел и демон позаботились, чтобы у тех, кто их обнаружит, не возникло ни малейших сомнений насчет того, что случилось и кто во всем виноват.

Виновным, естественно, будет объявлен Ульдиссиан.

В двери уже колотили снаружи. Скорее всего, стражники и явившиеся им на подмогу маги никак не могли понять, отчего им не удается ни отпереть замки, ни развеять защитные чары.

Поблизости Малик чуял еще одну-две иссякающих жизни, но этим несчастным глупцам ни на какие расспросы уже не ответить. Он свое дело сделал. В обычных обстоятельствах перенесший его сюда медальон помог бы убраться прочь лишь с позволения членов совета, однако благодаря силам, к коим Малик попал в услужение, чар магов для этого вовсе не требовалось.

С улыбкой окинув взглядом учиненную бойню, злой дух в облике Амолии поклонился… и исчез.

* * *

Согласно всем законам природы, уйдя под воду, он должен был захлебнуться и утонуть.

Должен был… однако остался в живых, хотя – к еще большему собственному удивлению – сумев наконец-то открыть глаза, обнаружил, что до сих пор лежит на дне сточного канала.

К чести Ульдиссиана, со страхом он, невзирая на это тревожное откровение, совладал. У самой поверхности что-то мелькало – по большей части, увлекаемый течением мусор. Не двигаясь, не шевельнув даже пальцем, сын Диомеда принялся с осторожностью искать причину чудесного спасения… если, конечно, он не ошибся, а вправду спасен.

Поначалу Ульдиссиан решил, что спасен был демоном, только смысла в том не нашел ни на грош. Демон, со всей очевидностью, намеревался сожрать его, а коли так, к чему сохранять ему жизнь?

А если не демон, то кто? Кетхуус? Однако, вспомнив о маге, Ульдиссиан тут же понял, что снова пустился по ложному следу. Прежде чем потерять сознание, он видел, как чародей упал. Скорее всего, Кетхуус погиб, либо лишился сознания, а значит, помочь Диомедову сыну не мог.

Так… кто же?

Тут у поверхности показалось нечто, плывущее против течения. Всего-навсего бесформенное темное пятно… однако, увидев его, Ульдиссиан сразу же вновь вспомнил о демоне, насторожился, сощурился, вглядываясь в толщу воды.

Остановившись сбоку, в уголке поля зрения, пятно так и не превратилось во что-либо узнаваемое. Казалось, в мутной воде шевельнулось что-то наподобие длинных, точно лианы, щупалец, да округлого туловища, однако наверняка Ульдиссиан не смог бы сказать ничего. Тем не менее, сердце Диомедова сына застучало быстрее, а тело, если бы не вода повсюду вокруг, непременно покрылось бы холодной испариной.

Внезапно в голове зазвучал чей-то голос, да такой, что кровь стыла в жилах:

– Ты спасен мною, смертный… спасен от верной погибели.

– Кто это? – мысленно отозвался Ульдиссиан. – Кто ты?