Лжедмитрий I

Позже мы узнали, что государь приказал нам выйти затем, что устыдился брачной церемонии, которая, как передавали нам после наши дамы, что оставались при государыне, была такова.

Оба стали пред патриархом, который, благословив, дал им по кусочку хлеба, чтобы ели, потом чашечку вина; наперед пила государыня; что осталось, то, взяв от нее, выпил государь, а чашечку бросил о землю на сукно; но она не разбилась, и патриарх ее растоптал, и такими церемониями бракосочетание закончилось… Вплоть до своих комнат шли в коронах великий князь и княгиня, в сопровождении всех нас, кроме господ послов его величества короля, которые, проводивши до церкви, сейчас же отъехали в свое помещение. Обед высокие молодые имели privatimу себя в комнате, даже и в спальню, кроме некоторых дам из родни, которые провожали молодую, никто не входил» ¹⁰⁵.

Судя по словам остававшихся дам из свиты царицы Марии Юрьевны, венчание дочери сандомирского воеводы с русским царем Дмитрием все-таки произошло по православному обряду. Убежден в этом был и автор «Дневника Марины Мнишек», написавший, что «по совершении богослужения было утверждение брака и обмен перстнями, потом была коронация ипксуа more Graeco(миропомазание по греческому обряду, лат. — В. К.)» ¹⁰⁶. Те же известия отложились в дневниках отцов-иезуитов, находившихся вместе с Мариной Мнишек в Москве, а они были более чем внимательны к деталям происходящего. Однако возможно, что все не было так однозначно. Участник церемонии архиепископ Елассонский Арсений, напротив, запомнил, что царская чета отказалась от миропомазания: «После венчания своего оба они не пожелали причаститься Святых Тайн… Итак, не показалось приятным патриарху, архиереям, боярам и всему народу, видевшим царицу, одетую в неизвестную и иноземную одежду, имеющую на себе польское платье, а не русское, как это было принято в царском чине и как это делали цари прежде него. Все это весьма сильно [всех] опечалило. Это послужило причиною и поводом ко многим бедствиям, к погибели царя и всего народа обеих национальностей, русских и поляков» ¹⁰⁷.

Наиболее убедительное объяснение этим противоречиям в оценке происходящего предложил Б. А. Успенский. Он показал, что и Лжедмитрий, и Марина Мнишек дважды должны были проходить через миропомазание. Первый раз этот обряд был необходимой частью коронационного торжества, и он действительно состоялся. Второе миропомазание было необходимо как часть чина присоединения иноверцев к православию ¹⁰⁸. От этой-то смены веры и отказалась Марина Мнишек. Ее последовательная приверженность католичеству стала очевидной для церковных иерархов, поэтому они так тревожно восприняли случившееся в Успенском соборе.

Кровавая свадьба

Пышная свадьба царя Дмитрия Ивановича с царицей Марией Юрьевной в Успенском соборе, вокруг которого все было устлано красным сукном «с золотым и шелковым шитьем», стала последним запоминающимся событием царствования самозванца. Отношение к царю Дмитрию изменилось, причем изменения эти накапливались постепенно, начиная с самого его воцарения. Сначала он был нужен для того, чтобы сместить Годуновых, потом оказалось, что в Москву пришел действительно продолжатель если не рода, то дела Ивана Грозного. Опалы и казни, коснувшиеся прежде всего годуновской семьи, быстро стали угрожать другим первым родам в Боярской думе — князьям Шуйским и всем тем, кто поддержал Дмитрия по принципу выбора меньшего из двух зол. Появилось то, на что бояре всегда смотрели ревниво, — «ближняя дума» из любимчиков царя Дмитрия Ивановича. Сменились только имена, а суть управления осталась неизменной, перейдя от бояр Степана и Семена Годуновых к боярам Петру Басманову и князю Василию Мосальскому, которые стали управлять ключевыми ведомствами — казной, дворцовыми приказами, аптечным делом и стрелецкой охраной.

К этому, как и к тому, что самодержавный царь станет поучать своих бояр, подданные еще могли приспособиться. Но они так и не поняли, почему ключевые дипломатические дела, связанные с Речью Посполитой, решаются без их участия, при помощи личной канцелярии Дмитрия Ивановича, состоявшей из польских секретарей. Почему награждаются огромными суммами польско-литовская шляхта и солдаты? Почему они позволяют себе эпатировать рядовых обывателей своими надетыми «не по чину» дорогими одеждами, спускают деньги в кабаках и в игре «зернью»? Почему царь Дмитрий окружил себя иноземной охраной, жалуя «немецких» драбантов больше, чем своих стрельцов?

Все разговоры и недовольство уравновешивались до времени «правильным» поведением самого царя, хотя и вводившего новшества, но не трогавшего самую чувствительную сферу, связанную с православием. Кроме того, в Московском государстве была поставлена близкая цель крымского похода, и это позволяло легче воспринимать разные новшества вроде «царь-пушек» и гигантского «гуляй-города» на реке Москве, оправдывать широкую раздачу жалованья из казны.