Лже-Абсолют

— Мне бы хотелось знать, — настойчиво произнес Москвин. — Лена — отличная девушка. Я не верю, что она преступила закон, пусть даже в малом. Не такой она человек. Следователи переглянулись. Разговаривать с Федором оказалось непросто.

— Ваша коллега умерла, — резко бросил мужчина.

— Как?!

— Убита. Заколота ножом. Убийца — настоящий профи. Прямо в сердце!

Остатки вчерашнего хмеля мгновенно испарились. Во взгляде Фёдора было только одно: «Заканчивайте нелепый розыгрыш! И убирайтесь вон!»

Нет, не розыгрыш! И Федор это прекрасно понимал.

— Когда?!.. — его возглас напоминал хрип.

Прежде чем ответить, женщина посмотрела на Москвина в упор, пытаясь разобраться: насколько он искренен в своем трагическом восприятии ситуации?

— …Вчера вечером. Между девятью и десятью. Что она делала на работе в такой час?

— Она иногда задерживалась. Мы все задерживаемся.

— Есть повод?

— В данном случае Лена готовила отчет по работе отдела. Дело сложное и неблагодарное.

— Понимаю… А где вы находились в это время?

— Уж не подозреваете ли вы?.. Зачем мне?..

— Отвечайте!

— Разрешите я выпью?

В холодильнике — бутылка, там оставалось немного водки. Федор влил в себя рюмочку и продолжил:

— Я был в ресторане. Там собралась целая компания.

— Так просто или чего-нибудь отмечали?

— Юбилей Павла Петровича.

— Кого?

— Один наш профессор.

— И никуда не отлучались? — не отступала женщина.

— Пару раз. В туалет.

— Кто это может подтвердить?

— Человек десять.

— Было весело?

— Слишком…

Перед Федором вновь возникла поэтесса. Кто из сотрудников института привел ее с собой?.. Нет, не припомнит!

Зато почему-то хорошо вспоминается каждая строчка ее огненных стихов. И глаза… Теперь Федору казалось, что ее глаза загоняли в угол, не оставляя ни единого шанса на то, чтобы выйти из-под их влияния. И опять зазвучал ее голос, уже не чарующий, а пугающий дьявольским колдовством.

«…И васильково-синее мгновение
Легло узором на волшебных пяльцах.
И замирало сердце в исступленье.
И сохли губы… И сплетались пальцы…»

Внезапно Федор подумал, что поэтесса говорила не о любви, возможно она… предупреждала его о будущих неприятностях. Именно его, Федора Москвина.

С чего бы такой нелепый вывод?.. А вот с чего: стихотворение вроде бы о чувственной страсти, но в нем звучали и другие мотивы…

— …Почему Елена Геннадьевна с вами не пошла?

— Что же в этом удивительного?

— Она — член коллектива.

— У нас большой коллектив, на всех одного ресторана не хватит.

Возникла пауза. Следователи, вероятно, обдумывали очередной вопрос, а Федор размышлял о превратностях судьбы.

Ленка, Ленка! Такая молодая и талантливая!.. У какой сволочи на нее рука поднялась?!

— У вас с Крамской были хорошие отношения?

— Нормальные, как у ученых, которые ведут одну тему.

— И только?

— Любовниками мы не были, если это вас интересует.

— Значит, отношения — чисто рабочие, — подытожил мужчина.

Федор тоскливо посмотрел в окно. День-то в разгаре… Сколько же он проспал?! Женщина перехватила его взгляд:

— Удивляетесь, что столько проспали?.. Кстати, вы никогда не ссорились с Еленой Геннадьевной? — Нет.

— Ой-ли?

— Что-то не пойму ваши странные намеки?

— Мы тут побеседовали с вашими сотрудниками. И они сообщили любопытные вещи.

Федор с нескрываемым интересом взглянул на женщину. Неспроста она заговорила с ним в таком тоне. И не случайно они здесь. «Меня подозревают?!» — Два дня назад вы угрожали убитой, — сказал мужчина.

— Не смешно.

— Чего уж смешного.

— Я не мог никому угрожать, тем более Лене. Я — парень миролюбивый.

— А вот у нас другие сведения. Трое сотрудников слышали, как вы ругались, кричали. Крики доносились из-за двери лаборатории, но все равно было слышно. А потом вы выскочили в коридор, бросив на ходу: «Я тебя точно прибью, Ленка!». Станете отрицать?

— Ничего отрицать не собираюсь. Только ведь это… образно.

— Боже мой! — наиграно поразилась женщина. — Вы угрожали ей образно?

— Тьфу ты! — в сердцах воскликнул Федор, — мы действительно спорили. Мы пишем совместную монографию, чего не бывает между авторами. Может, и болтнул лишнее…

— Болтнули или сделали? — зло сверкнул глазами мужчина. — Вы ведь служили в спецназе?

— Да. А еще я в юности играл в вокально-инструментальном ансамбле. — Причем здесь ансамбль? — А причем спецназ?

— Хорошо, хорошо, мы не оспариваем вашу версию насчет чисто научного спора… — Женщина дружески кивнула, однако Федор не купился на дружбу ехидны. От таких дамочек каждую секунду жди какого-нибудь подвоха.

— Скажите, Федор Николаевич, а что это за такая бесценная проблема, превращающая коллег в злейших врагов?

Федору надоели провокации. Он громко выдохнул:

— Или предъявляйте обвинение, или…

— Помилуйте! — всплеснула руками следователь. — Мы только проверяем версии. Так как же насчет научной проблемы? Чем Елена Геннадьевна занималась в институте?

— Пирамидами.

— Чем? — глаза женщины округлились.

— Знаете, такие большие сооружения…

— Знаю! Однако у вас институт истории России.

— А вы имеете хоть какое-то представление о пирамидах?